— Просыпайся, — говорит Лиам, приземляясь слишком близко к Майку и ударяя его по ребрам, когда тот скрещивает ноги.

Майк точно прибьет его. И это не блеф.

— Проснись, — повторяет Лиам, толкая Майка в плечо.

На самом деле, толчок — это мягко сказано. Он тычет. Пихает в плечо, как будто нетерпеливый пятилетний ребенок в чертово рождественское утро.

— Ненавижу тебя, — стонет Майк, испытывая толику грусти, потому что ни один из них даже не притворился, что верит этому утверждению.

Приходится открывать глаза. На Лиаме боксеры и рубашка, в которой Майк был вчера, наполовину застегнутая и сползающая с плеча. Лиам не маленький, правда, по сравнению с большинством, но в рубашке Майка он тонет.

Раздражение пропадает. Исчезает так же быстро, как и появилось.

— Твой будильник зазвонит через пятнадцать минут, — сообщает Лиам.

— Тогда зачем ты меня будишь?

Это риторический вопрос. Понятно зачем, и Майк обеими руками за такое развитие событий. Господи, мальчишка, должно быть, поставил себе задачу пройтись по всему списку личных заскоков в сексе. Майк не жалуется. Он просто хочет избежать ранних утренних прыжков на батуте, то есть на его теле.

Лиам улыбается.

— Иди сюда, маленький засранец, — говорит Майк и тащит Лиама за его — твою мать, свою — рубашку.

— Доброе утро, — произносит Лиам, улыбаясь.

— Заткнись и сними это, — говорит Майк, дергая Лиама за боксеры. Рубашка может остаться.

И Майк рад, что она осталась. Есть что-то особо приятное в том, чтобы отсасывать тому, на ком твоя рубашка, которую ты надевал вчера, а утром ее подняли с пола в твоей спальне. Мышцы живота Лиама под рукой Майка подрагивают, ткань приятно касается костяшек пальцев. Он сосет медленно, легко, перекинув ногу мальчишки через плечо. Лиам же безуспешно пытается заглушить исходящие из его рта звуки, приложив ладонь к губам, как будто время стонать еще не пришло. Стонать никогда не рано — Майк будет жить и умрет в соответствии с этим кредо.

После оргазма Лиам приходит в блаженное состояние, и Майк седлает его. Мальчишка глаз не сводит, смотрит, слегка прикрыв веки, как дрочит его любовник. Он облизывает языком нижнюю губу, такую чертовски порочную, что Майк кончает. Сперма попадает на воротник рубашки и на горло Лиама, некоторые капли долетают до подбородка и мягких губ. Лиам лениво облизывается и спрашивает:

— У нас есть время принять душ?

— Я, блядь, на это надеюсь, — отвечает Майк. Кажется, что сперма попала и в волосы Лиама.

***

На тренировку они попадают вовремя. Звучит как достижение, но это не так. Лиам во вчерашней одежде, и он довольно громко и много болтает. Роджерс пытается бросить на Майка вопросительный взгляд, а тот так же старательно избегает взгляда Роджерса.

Позже он отводит Майка в сторону и расспрашивает о Лиаме. В какой-то момент он с очень серьезным видом задает вопрос, в курсе ли Майк, что новичок использует его как предлог, скрывая что-то от Роджерса. Что несет какую-то чушь про видеоигры с Майком, когда явно занимается чем-то другим. Майк отшучивается, заверяя, что ему ничего не известно о свиданиях пацана с видеоиграми и что он постарается приглядывать за ним, затем заканчивает так быстро, как только может. Привозить Лиама на тренировку во вчерашней одежде — не лучший способ продолжать разговор, и если Майк надеется, что Роджерс не заметил, как Лиам зашел за Майком через микросекунду (новичок точно никогда не встречался с дипломатией, деликатностью и премудростью), что ж, тогда он просто лжет себе, хотя и пытается избежать этого.

После легкой тренировки, приуроченной к завтрашнему игровому дню, Майк покупает продукты и тайком кладет в корзину полкило мороженного «Бен энд Джерриз». Позже пишет сообщение Лиаму, советуя засвидетельствовать свое почтение перед четой Роджерс, а то в следующий раз они вызовут представителей службы ювенальной юстиции ради спасения его жалкой задницы. Затем усаживается заедать свое отчаяние мороженым за просмотром шоу реставрации домов.

Это не самый прекрасный момент в его жизни, но, к сожалению, он даже не входит в десятку самых трогательных поступков, которые Майк сделал за последнее время. И все они связаны с Лиамом.

***

Естественно все самые прекрасные моменты Майка в последнее время связаны с Лиамом, но следует заметить, что у мальчишки прекрасный грязный ум, которым просто невозможно насытиться. Лиаму в этом деле нет равных, он то ли чудо, то ли долбанный гений. И в те моменты, когда Лиам прижимается всем телом к Майку и стреляет потоком грязных словечек ему в ухо, он ни о чем не жалеет. В остальное же время он крайне скептически относится к собственной жизни и своему выбору.

Однажды Майк достает из почтового ящика посылку, адресованную некоему Лиаму Фицджеральду, и заходит домой.

— Какого хрена? — спрашивает он, размахивая коробкой.

— Родж любопытный, — говорит Лиам. — Я не хотел его пугать.

— Господи, что в коробке?

— Не волнуйся, ты точно не будешь возражать.

Лиам выхватывает коробку из рук и направляется в спальню, как будто это его собственный гребаный дом. Он заказал из секс-магазина самую ванильную из ванильной херни. Это набор юного БДСМ-щика. Даже Роджерса не испугает. Повязка на глаза, пара наручников — не из дешевых, которые можно снять самому, но и не из мягкого материала. Лиам сбрендил, если думает, что Майк наденет их на него и позволит поранить запястья. Ну, если только Лиам будет лежать неподвижно, но этот сценарий из области фантастики.

— Я начал с малого, — оправдывается Лиам, когда Майк смеется. — Не хочу тебя пугать.

— Почему это меня должно напугать?

— Если я попрошу тебя надеть повязку, ты наденешь? — ласково спрашивает Лиам и, не дождавшись ответа, добавляет: — Не переживай, наденешь повязку на меня.

— Я надену на тебя? — переспрашивает Майк.

— Ага.

Майк не возражает против подобной идеи. Чисто символически он мог бы подразнить Лиама отказом, чтобы лишить того уверенности, что согласится на любой его дерзкий план, но не сегодня. Может быть, в следующий раз.

— Я хочу, чтобы ты был голый в моей кровати через две минуты, — говорит Майк, и Лиам исчезает в коридоре, прежде чем успевают прозвучать слова.

Сдерживая смех, Майк направляется на кухню и выпивает стакан воды. Через пять минут появляется на пороге спальни и, судя по взгляду Лиама, тот разделся в рекордное время.

— Я мог бы оголиться за три минуты, и ты бы не узнал, — говорит Лиам.

— Тебе, наверное, понадобилось секунд двадцать, — ответил Майк. Лиам хмурится еще сильнее. — Терпение — это добродетель.

— Не из моих, — парирует Лиам.

— Вполне правдиво, — фыркает Майк.

Лиам