— Ты считаешь, что наш стол настолько ужасен?

— Не знаю, как тебе, но мне вашу пищу есть что-то не хочется. Ты только посмотри. — Она указала на грязные столы и полки, заставленные закопченными, засаленными котлами и чайниками. — Такое впечатление, что здесь живут свиньи.

Словно в подтверждение ее слов неподалеку от двери пронзительно заверещал поросенок, после чего послышался отрывистый собачий лай.

— Ничего подобного, — спокойно сказал Роб. — Цезарь держит свиней в строгости и на кухню не пропускает.

— Цезарь?

— Это мой гончий пес. Он уже состарился и ни на что иное не годен. Но в свое время он славно загонял оленей и был этим знаменит.

— Это что — некая аллегория, из которой я должна извлечь для себя урок? — с вызовом спросила она. Роб едва заметно улыбнулся.

— Попробуй — раз уж обнаружила в моих словах аллегорию.

76

Джудит озадаченно на него посмотрела, мимоходом отметив про себя, что, хотя лицо у Роба по-прежнему оставалось печальным, его черты разгладились и былой жесткости в них уже нет. Казалось, он примирился со случившимся, приняв его как удар судьбы, спорить с которой бессмысленно.

— Я вижу, миледи, ты стала носить нашу национальную одежду, — заметил Роб, и Джудит подумала, что пока исследовала взглядом его лицо, он, в свою очередь, не сводил с нее глаз.

— Стала, хотя и без удовольствия. К примеру, эта накидка для меня тяжеловата. — Она поиграла складками брейда, который облегал ее плечи и застегивался на груди брошью. И накидка, и полотняное платье с красной вышивкой у шеи были ей слишком длинны и хвостом тащились по полу.

— По крайней мере у тебя сейчас два башмака, — сказал он, ткнув пальцем в ее обувку.

— Ну в том, что я потеряла туфлю, моей вины нет. Если бы не это злосчастное нападение, я сидела бы преспокойно в замке Каддел и была бы одета и обута, как картинка.

— Уж если люди из клана Каддел не захотели платить за тебя выкуп, сомнительно, чтобы они швыряли деньги на твои наряды.

Напоминание о плачевном положении, в котором она оказалась, разозлило Джудит, и она, стиснув зубы, с шумом втянула в себя воздух.

Словно не замечая ее гнева, Роб сказал:

— Похоже, ты основательно напугала Катриону. Не понимаю только, зачем тебе это понадобилось.

— Кто-то же должен был ее напугать. Она у вас такая ленивица. Когда я пришла на кухню, она, вместо того чтобы работать, преспокойно дрыхла на мешках с овсом. Между тем кухня нуждается в генеральной уборке. Мне страшно подумать, что я ела пищу из этих грязных котлов. Хотелось бы знать, кто следит у вас за хозяйством? Где хозяйка замка или на худой конец кастелян?

Сложив на груди руки, Роб оперся спиной о большой кухонный стол, который Катриона в эту минуту драила щеткой, и окинул взглядом кухню. Потом он вновь переключил внимание на Джудит и смотрел на нее так долго и пристально, что женщина стала подумывать, уж не вымазалась ли она, чего доброго, в грязи. Неожиданно Роб ухмыльнулся.

— Замок Лохви далеко не так велик и богат, чтобы мы позволили себе содержать еще и кастеляна. Не сомневаюсь, однако, что в замке Каддел кастелян имелся. Нет? Ну у твоего папаши-графа он точно есть. Училась же ты у кого-то командовать и наводить порядок, верно? А раз так, почему бы тебе не взять на себя часть обязанностей Мэгги и Катрионы? Ты, конечно, заложница, но вполне можешь применить свои таланты, вместо того чтобы сидеть сложа руки. Я готов предоставить тебе возможность поработать на кухне, чтобы ты устроила здесь все по своему усмотрению. Со временем, возможно, ты и отработаешь свой выкуп, ведь, насколько я понимаю, никто вносить за тебя деньги не собирается.

— Странно, что такое предложение мне делаешь ты. Я-то думала, что лэрдом Лохви является твой отец.

— Все верно. Но лэрд не имеет желания заниматься подобными пустяками. Работа на кухне — дело сугубо женское.

Джудит вспылила. Она подобрала с заплеванного пола гнилой турнепс и сунула его Робу чуть ли не под нос.

— Сугубо женское, говоришь? Да ничего подобного! Неужели тебе, сыну лэрда, не противно есть гнилые овощи? Если это так, то угощайся! Прошлогоднего турнепса здесь сколько угодно. Но лично я предпочитаю свежую пищу. Я долго жила в Шотландии и знаю, что при желании найти в этом крае хорошие продукты нетрудно. Между тем ваша кладовая почти пуста, хотя денег, чтобы прикупить свежего мяса и овощей, достаточно.

Они разговаривали по-английски; Джудит краем глаза заметила, что Катриона прекратила уборку и, приоткрыв рот, стала прислушиваться к их разговору. Они вели его на повышенных тонах, привлекая внимание и других обитателей замка. Они с любопытством заглядывали в кухонную дверь. Это насторожило Роба.

Нахмурившись и сверкнув газами, он сказал:

— Уж не затеяла ли ты эту перепалку только для того, чтобы выставить меня перед людьми дураком? В таком случае советую тебе, пока не поздно, прикусить язычок.

В его словах крылась угроза, и Джудит решила поумерить свой пыл.

Понизив голос, она произнесла:

— Извини меня, сэр. Я не знала, что говорить правду — значит выставить тебя дураком.

Наступило молчание, и Джудит поняла, что зашла слишком далеко в своих высказываниях. По спине у нее пробежал холодок, а под солнечным сплетением появилось неприятное ощущение пустоты. Ей не следовало затевать этот разговор. Ведь ее могли наказать за дерзость, посадив под замок на хлеб и воду, что, без сомнения, отразилось бы не лучшим образом и на Мейри. Сын лэрда прав: надо прикусить язычок.

И тут молодой лэрд хохотнул; этот вырвавшийся из его уст смешок, короткий и отрывистый, эхом прокатился по кухне и, похоже, озадачил молодого человека ничуть не меньше, чем Джудит. Джудит, не зная, что за этим последует, подавленно молчала. Роб, справившись с неожиданно овладевшим им весельем, покачал головой и сухо сказал:

— Ты, миледи, слишком много себе позволяешь. Но в твоих словах есть рациональное зерно. Я и сам стал подумывать о том, что на кухне пора навести порядок. И пришел к убеждению, что никто лучше тебя с этой задачей не справится. Так что работай на совесть. Мы все от этого только выиграем.

Когда он, прихрамывая, вышел из кухни, Джудит, проводив его задумчивым взглядом, решила, что молодой лэрд далеко не так прост, как ей поначалу казалось. Не первый раз он удивил ее, и она не сомневалась, что не последний. Он был непредсказуем. Настроение у него то и дело менялось. И это ее тревожило. Сэр Дьявольское Отродье был совсем не таким, каким она его себе представляла, наслушавшись сплетен о нем.

Все последующие дни Джудит была очень занята. Вставала с восходом, бежала на утреннюю мессу в замковую часовню, прослушав ее, неслась на кухню и с головой уходила в работу. Она занималась благоустройством помещения, готовила еду, мыла посуду, стирала и раздавала прислуге указания, развив при этом такую бурную деятельность, что Эдит и остальные служанки из замка Каддел, если бы узнали об этом, наверняка разинули бы от изумления рты. Джудит удивляло, что вдовы павших в бою сыновей лэрда Лохви никакого участия в работе по поддержанию в замке порядка не принимали, в то время как в замке Каддел этим в основном занимались женщины. Следует, однако, заметить, что вдовы с детьми жили не в замке Лохви, а в собственных небольших укрепленных поместьях или фермерских домиках по соседству. В течение последней недели только одна вдова навестила замок Лохви. Это была женщина с глубоко запавшими глазами и темными волосами, которая приехала в замок в сопровождении двух своих отпрысков. Увидев Мейри, женщина остановилась как вкопанная и в упор посмотрела на девочку. Джудит ее взгляд не понравился, и она инстинктивно прижала малышку к себе. Мейри между тем нисколько не испугалась. Ее внимание привлек худощавый мальчик, стоявший рядом с женщиной, который во вес глаза смотрел на девочку.