— Не волнуйтесь, — сказал он. — Мне нужно было увидеться с вами наедине.

— Я не могу себе представить ни единой причины…

— В Берлине я видел Вальтера.

Мод потрясенно замолчала, глядя на Гаса. Откуда он мог знать?..

— Он передал для вас письмо, — сказал Гас. Он сунул руку в твидовый пиджак и вынул конверт.

Мод взяла конверт дрожащей рукой.

— Он сказал, что не упоминал в письме ни своего имени, ни вашего, опасаясь, что письмо могут прочесть на границе, — но мой багаж не проверяли.

Мод держала письмо в руке и боялась открыть. Ей так хотелось узнать, как он там, — но вдруг она испугалась, что в письме что-то плохое. Вальтер мог завести любовницу и в письме просить, чтобы она его поняла. Он мог даже жениться на немецкой девушке и предлагать ее сохранить их брак в тайне. И что хуже всего — он мог предложить ей развод.

Она вскрыла конверт.

И прочла:

Бесценная моя возлюбленная!

Зима в Германии и у меня в душе. Я не в силах выразить, как я люблю тебя и как мне тебя не хватает.

Ее глаза наполнились слезами.

— Господин Дьюар… — сказала она. — Я вам так благодарна, что вы его привезли!

Он неуверенно шагнул к ней.

— Ну что вы… — сказал он и погладил ее по руке.

Она попыталась читать дальше, но из-за слез плохо видела, что написано в письме.

— Я так счастлива! — сказала она и всхлипнула, уткнувшись головой Гасу в плечо. Он обнял ее.

— Ну не надо, все хорошо, — сказал он.

Мод дала волю чувствам и разрыдалась.

Декабрь 1916 года

Фиц работал на улице Уайтхолл, в Адмиралтействе. Не та это была работа, о какой можно мечтать. Будь его воля, он бы вернулся к «Валлийским стрелкам» во Францию. Как ни ненавидел он грязь и окопы, хорошо чувствовать себя, оставаясь в безопасности Лондона, в то время, как другие рискуют жизнью, он не мог. Он с ужасом думал, что его могут счесть трусом. Однако врачи заявляли, что нога еще недостаточно окрепла, и в армию ему возвращаться нельзя.

Так как Фиц говорил по-немецки, Смит-Каннинг из Бюро секретных служб дал ему рекомендацию в морскую разведку, и его временно направили работать в отдел, который называли «Комната 40». Меньше всего на свете ему хотелось заниматься офисной работой, но, к своему удивлению, он обнаружил, что для победы в войне эта работа очень важна.

В первый же день войны почтовое судно «CS Alert» вышло в Северное море, нашло немецкие сверхмощные телефонные кабели, проложенные по морскому дну, и повредило их. Этим коварным ударом англичане заставили врага для большинства сообщений пользоваться беспроводной связью. А беспроводные сообщения можно перехватить. Немцы были не дураки и все сообщения шифровали. И как раз «Комната 40» занималась дешифровкой.

Фиц работал со многими людьми — некоторые были очень странными, а большинство и на военных не очень походили, — пытавшимися расшифровать тарабарщину, которую ловили береговые станции перехвата. В таком головоломном занятии, как дешифровка, от Фица толку не было. Но зато он мог перевести расшифрованный текст на английский и что важнее, благодаря своему полевому опыту мог судить, какие сообщения действительно важны.

В конце 1916-го западный фронт фактически оставался на тех же позициях, что и в начале года, несмотря на огромные усилия обеих сторон: жестокий штурм Вердена немцами и еще более кровопролитное наступление англичан на Сомме. Антанте отчаянно требовалась помощь. Если бы в войну вступили Соединенные Штаты, они смогли бы склонить равновесие сил на свою сторону, но пока признаков подобных намерений не было.

Во всех армиях командиры отдавали приказы поздно ночью или рано утром, так что Фиц начинал очень рано и напряженно работал до полудня. В следующую после охоты среду он вышел из Адмиралтейства в половине первого и взял до дома такси. Хоть идти от улицы Уайтхолл до Мэйфэр было близко, зато в гору, и для него сейчас это было чересчур.

Домашние — Би, Мод и тетушка Гермия — как раз садились за ланч. Фиц отдал трость и форменную фуражку Грауту и присоединился к дамам. После практичной обстановки кабинета находиться дома было особенно приятно: роскошная мебель, тихо ступающие слуги, французский фарфор на белоснежной скатерти.

Он спросил у Мод о политических новостях. Асквит и Ллойд Джордж вели яростную борьбу. Накануне Асквит встал в позу и заявил об уходе с поста премьер-министра. Фиц был обеспокоен: он не принадлежал к поклонникам либерала Асквита, но что если его преемника соблазнят эти обманчивые разговоры о легко достижимом мире?

— Король встречался с Бонаром Лоу, — сказала Мод.

Эндрю Бонар Лоу был лидером консерваторов. Последней привилегией монаршей власти в политике было право монарха назначать премьер-министра — хотя выбранный им кандидат еще должен был получить одобрение парламента.

— И что же? — спросил Фиц.

— Бонар Лоу отказался от поста премьер-министра.

— Да как он мог отказать королю! — взвился Фиц. Он свято верил, что подданный непременно должен повиноваться своему монарху, в особенности консерватор.

— Бонар Лоу считает, что премьер-министром должен быть Ллойд Джордж. А король не хочет его ставить.

— Надеюсь, что и не поставит, — ввернула Би. — Этот Ллойд Джордж ненамного лучше социалиста.

— Это правда, — сказал Фиц, — но воинственности в нем больше, чем во всех остальных вместе взятых. В конце концов, его приход вдохнет немного жизни в наши боевые действия.

— Боюсь, если и представится возможность заключить мир, он не воспользуется ею.

— Заключить мир?! — воскликнул Фиц. — Не думаю, что тебе стоит всерьез беспокоиться об этом. — Он старался не раздражаться, но когда начинались пораженческие разговоры о мире, вспоминал обо всех, кто отдал свои жизни: на ум приходил и бедный юный лейтенант Карлтон-Смит, и жители Эйбрауэна, и даже этот несчастный Оуэн Бевин, расстрелянный по приговору трибунала. Неужели принесенная ими жертва напрасна? Эта мысль казалась ему кощунством. Заставляя себя говорить непринужденно, он произнес: — Мира не будет, пока одна или другая сторона не победит.

Глаза Мод гневно вспыхнули, но она тоже сдержалась.

— Однако мы могли бы воспользоваться лучшими качествами каждого из них: от Ллойда Джорджа как председателя военного совета следует ожидать энергичного ведения войны, а премьер-министр, достойный государственный деятель, такой, как Артур Бальфур, мог бы вести переговоры о мире, если мы решим, что они нам нужны.

— Гм… — Фицу эта идея не понравилась, но Мод умела так формулировать, что с ней трудно было спорить. — Какие у вас на сегодня планы? — сменил он тему.

— Мы с тетей Гермией едем в Ист-Энд. Мы основали Клуб солдатских жен. Угощаем их чаем с пирогами — за это платишь ты, Фиц, большое тебе спасибо! — и стараемся им помочь решить свои проблемы.