Синохара тоже собирался позавтракать. Но если Гарольд ел швейцарский войсковой саморазогревающийся рацион, то у Джошуа было другое. Куча коробочек и пачек. Кукурузные хлопья, печенье «Орео», глазированные пончики, большая 5-литровая бутылка пепси-коки. И большая запеченая индейка с початками кукурузы и золотистым картофелем. Хотя до следующего Дня Благодарения было далеко. Неплохо для первого завтрака. Хотя третью часть этой птицы тот, видимо, съел ночью, потому что двух ножек и части туловища недоставало. Спал ли он вообще?

А что майор сделал с жителями, Гарольд даже не хотел представлять. Оставил, что прислуживать себе? Выгнал? Убил и съел?

— Я их выкинул. — словно прочитав его мысли, пояснил тот в текстовой строке. — Слишком пахнет от них. Я ненавижу жару. И пот. У меня на восемьдесят процентов отключены потовые железы. Поэтому я не пахну. А охлаждение происходит через нанофильтры, я их себе поставил. Местные меня достали. Приходила целая делегация. Кто-то клянчить, кто-то благодарить. Я им дал старые палатки и электричество разрешил провести. Теперь жалею. Вижу, что благодарность их липовая. Так и ждут, как нож воткнуть. Все громкие, привыкли нарушать личное пространство. И руки у них липкие. Терпеть не могу все мокрое и липкое. Меня выворачивает. Несколько женщин самой древней профессии мне себя предлагали. Приказал роботам спустить их с лестницы. Ненавижу. То, чем могут заниматься люди разного пола вместе — противно. Впрочем, одного пола — еще хуже. Даже подумать неприятно.

Синохара ничего не ответил, переваривая это откровение. Вот уж точно, не ожидал таких интимных подробностей. Видимо, на командира повлияли стрессы последних дней. Сделали его более нуждающимся в общении.

Ну, если он импотент или асексуал, то не удивительно, что он сюда поехал. Что еще в жизни делать? Да и не разве это жизнь?

Хотя иногда Гарольду думалось, что без этого инстинкта жить проще. Сколько сил и времени можно сэкономить.

— Ты скажешь, зачем тогда я здесь, если мне так противно? — продолжал американец. — Я люблю свою работу. Как и ты, судя по всему. Мне нравятся роботы. А управлять войсками через сеть… из-за моря… начальство не дает.

— Да, я знаю… сэр.

В ответ на это обращение Мэйвезер только хрипло рассмеялся.

Гарольд знал причину запрета. Командование Корпуса — а особенно счетоводы и бухгалтеры из профильного комитета ООН — считали, что операторы дронов не могут работать с полной отдачей, если совсем не подвергаются опасности.

В этом с бухгалтерами спорили психологи (которые считали, что лучше вообще избавить операторов от любого риска). Но финансисты пока побеждали инженеров человеческих душ. Принятая концепция гласила, что для должного уровня контроля и вовлеченности в боевые действия не меньше 20 % командиров должны находиться на ТВД. Иначе будет отстраненность, халатность и ощущение компьютерной игры. А это риск ненужной гибели гражданских… и, самое главное — опасность погубить просто так ценную технику. При этом на кораблях и на основных базах находится основной состав, те самые 80 %. Причем все старшие офицеры находились там.

— Вот и моя нямка, — с гордостью объявил Джошуа, опять перейдя на голос. — Мои крошки немного помародерствовали. Сладости принесли из местной лавки. Люблю доступные углеводороды. Трансжиры для транслюдей. Картошку конфисковал у местных крестьян. Она здесь плохо растет и стоит дорого. А еще мне сегодня захотелось мяса. Настоящего мяса, не выращенного. Эта птица вчера еще кулдыкала и клевалась. Попыталась напасть на моего «пса». Резчик идентифицировал ее как угрозу и снес башку одним ударом пилы. Но какое-то время она еще пыталась бежать.

— Хорошая птичка, сэр. Только может, углеводы, а не углеводороды?

— Доступные углеводы делают из доступных углеводородов, чего ж тут непонятного? — похоже Мэйвезер был раздражен замечанием. — В детстве я сидел на специальной диете и мне хотелось убить своего доктора. Теперь вот отрываюсь.

«Я не удивился бы, если бы ты его убил, — подумал Гарольд. — Ты опасный тип».

Ему не то чтобы нравился этот хмурый и мизантропический офицер, но он видел, что тот на голову умнее, чем средний уровень по Корпусу. Найти с ним общий язык — будет проще работать.

Но очередная фраза Джошуа оборвалась на середине, и больше на тему семьи он не распространялся. Рассказал несколько историй про боевые будни своего подразделения (где в отличие от отряда Гарольда, людей не было вообще), а потом его запал на общение резко иссяк.

Майор быстро свел разговор к концу:

— Ладно, продолжай в том же духе. Отбой.

И в дальнейшем не говорил ни на какие темы, кроме задания. Похоже, он понял, что сказал что-то лишнее. Неужели боится, что на него донесут за убитую индюшку, украденную картошку и печенье? Когда вокруг тысячи людей превращаются в компост.

Или тут что-то другое.

Из личного дела, которое переслал ему полковник Эдвардс, Синохара знал, что родителями Джошуа были мормоны. Не из Солт-Лейк-Сити, а из глухой дыры в пустыне с населением двести человек под названием Retribution. Воздаяние. Отсталые по меркам СевАмерики люди. Реднеки. Религиозные фанатики, не обычные мормоны, а какая-то ортодоксальная ветвь и явно whitetrash, потому что тот был девятым ребенком в семье.

Поэтому если у Мэйвезера были какие-то отклонения от нормы, даже небольшие… которые есть у каждого второго… они могли лечить его не только визитами к врачу-психотерапевту. Наверняка думали, что посты и молитвы сделают сына «нормальным». Могли и применять передовые, по их мнению, приемы из медицины, которые устарели лет пятьдесят назад. Хорошо еще, если током не били. А, возможно, пытались изгнать из него демонов. И он… судя по тому, что с двенадцати лет рос в приемной семье, был изъят у этих сектантов ювенальной юстицией.

Копаться в чужом грязном белье — последнее дело. Как будто других проблем нет… В армию, подумал Гарольд, вообще много приходит людей не совсем нормальных, а выходит оттуда еще больше.

Ему стало даже жаль майора. Синохара вспомнил про себя самого. Страшно подумать, что было бы с ним, если бы он рос в грязном трейлере без колес, поставленном на бетонные блоки, если бы его пороли и называли одержимым. И если бы подростком слышал, что секс — это мерзость перед Господом, плата за первородный грех, но все равно нужен, потому что Создатель повелел размножаться.

Да, с семьей ему повезло куда больше. В школе его считали странным ребенком, иногда дразнили за смешанное происхождение. Но ничего особо страшного. Культура Японии считает закрытость нормой, взгляд в глаза — вызовом и грубостью, а гиперопеку над детьми