Чувство это, слабое поначалу, все больше заполоняло мозги. Форгайл Коэл привык всегда доверять своим чувствам, ведь именно через них часто говорят боги. Катаясь по земле, он незаметно оглядывал всех и сразу отметил отсутствие знакомых лиц. Он не нашел среди прыгающих жрецов ни Вельведа, ни Истомы, ни Лейва… Странно – куда бы они могли подеваться? Странно и непонятно, впрочем…

Особо гнусно взвыв, друид бросился прямо в костер, сбивая пламя… Кругом стало темно и дымно; запнувшись о длинный подол одежды волхва, едва не споткнулся Дивьян, вообще упал бы в костер, если б не Снорри – спасибо, поддержал верного своего гридя!

Усмехнувшись, Снорри похлопал отрока по плечу и, улучив момент, нагнулся к Хельги:

– Может, уже пора действовать, ярл?

– Пора! – поднимаясь с жертвенника, кивнул тот.

А в наступившей тьме уже ничего нельзя было разглядеть, по приказу ярла снова зажгли костры – стало светлее, и в оранжевом свете пламени Хельги ясно увидел черный плащ Дирмунда. Как ни в чем не бывало друид стоял перед дубом, видно, готовился к своей главной жертве. Спокойно подойдя сзади, ярл дернул врага за плечо… Легко и непринужденно черный плащ друида упал с деревянного идола.

– Врешь, не уйдешь! – бросаясь в лес, громко воскликнул Хельги.

Глава 16

Хакан рус

И седе Олег княжа в Киеве, и рече Олег:

«Се буди мати градом руським».

И беша у него варязи и словени

и прочи прозвашася русью.

Повесть временных лет

Осень 866 г. Киев

Конечно же Хельги не догнал друида, да и невозможно это было в ночном лесу, где Дирмунд и его люди знали все стежки-дорожки. Ярл и сам осознавал всю бесполезность своих поисков, тем не менее никак не хотел себе в этом признаться. Так и бродил до утра, и спустился к ладье, лишь когда солнце позолотило вершины холмов. Со стороны капища поднимались над лесом густые клубы черного дыма – хоронили убитых. Пусть даже они и враги, но все же не дело оставлять трупы без погребения, на поруганье диким лесным зверям.

Собравшиеся у ладьи люди – Снорри, Дивьян, Ярил с Вятшей – громко обсуждая что-то, размахивали руками.

Чуть в стороне от них, понурив головы, стояли связанные пленники – Истома Мозгляк и Лейв Копытная Лужа. Истома щурил от солнца и без того узковатые глаза-щелочки, а Лейв угрюмо шмыгал носом. Да-а, та еще парочка! Сколько крови на них! Безвинной крови… Казнить негодяев немедля? Нет… Ярл покачал головой. Пусть киевское вече судит их по закону русов! Хельги усмехнулся, представив, с каким одобрением отозвался бы о его идее тот, кто остался там, в далекой и, наверное, более счастливой стране, нежели эта. Хотя тут и страны-то пока, честно говоря, нет. Разрозненные племена, кое-как платящие дань и более чем склонные уйти из-под власти князя. Еще бы… Порядка-то никакого нет – вот каждый и сам за себя. Конечно, хорошо бы поставить во главе племен дружественных людей… Ярл взглянул на уже сидевшего в ладье Ксанфия. Ксан – сын мерянского князя Миронега. Ксан наконец отомстил за отца. Кровная месть – она иногда совсем неплохо сдерживает низменные побуждения и темные силы, в тех случаях, когда нет законов и людей, способных их защитить. В Ладоге, и уже в Новгороде, такие законы есть… и есть такие люди – верная дружина и он, князь Олег Вещий! Хельги улыбнулся – да, похоже, что в Приильменье он более известен именно под этим именем. А насчет верных людей – мысль хорошая. Новгород растет, постепенно становится крупнее и богаче Ладоги – значит, там и нужно княжить, оставив наместником в Ладоге Ирландца… Нет, Ирландец понадобится самому, еще не закончена борьба с Черным друидом… Тогда на кого же Ладогу? Снорри?! А почему бы и нет? Слова – верность и честь – словно написаны у него на лбу. И люди ладожские его хорошо знают, и дружина у него уже закаленная, опытная, а в управлении Найден поможет, уж тот-то во многих вещах смыслит. Да, Снорри и нужно назначить наместником в Ладогу.

Ярл перевел взгляд на Дивьяна. Умен оказался весянин, сноровист, ловок… малость конфузлив, правда, и чуть простоват – так то не самые большие недостатки. Вот бы Дивьяна вместо старого хитрована Келагаста, наволоцкого старосты, самого авторитетного человека в далеких лесах к востоку от Ладоги. Да, неплох был бы Дивьян на его месте, и куда как спокойнее за свои далекие окраины чувствовал бы себя Хельги. Мечты, мечты… Силен пока Келагаст, авторитетен. Не устраивать же долгоиграющую интригу с его устранением? Вот еще… Хотя… Хотя если б спросить Ирландца… Впрочем, Конхобар всегда был склонен к интригам. Эх, как бы он пригодился здесь сейчас! Ладно, что горевать зря. Из лап друида вырвались почти без потерь, капище сожгли, волхвов разогнали… жаль, сам жрец ушел, и это большой минус. Нельзя оставлять без пригляда Киев… Для того и нужен Ярил Зевота, пройдошистый киевский парень, еще – Порубор, светлая голова, поистине – светлая, Вятша – воин, каких мало… не так уж и плохо. А если уж совсем припечет, можно воспользоваться услугами и влиянием Харинтия Гуся, правда, тот себе на уме – купец все-таки…

Хельги вдруг вспомнил Норвегию, не ту, где родился, а ту, далекую и притягательно чужую, откуда явился совсем недавно. Его тамошняя ипостась – русский музыкант Игорь – оказался человеком насмешливым… да и не мог быть другим – ярл же точно такой же! Это еще надо разобраться, где чья ипостась? Какое-то словечко всплывало иногда в мозгу, словечко Игоря, ах, вот – «шизофрения» – раздвоение личности… Раздвоение? Какое же тут раздвоение, когда, наоборот, два мозга и две души в минуты опасности становятся единым целым! Правда, Хельги чувствовал, что многих его друзей часть души Игоря воспринимала с удивлением. Даже Снорри, Ярила, Найдена… да многих. Уж слишком они все были молоды, а Порубор с Дивьяном, так и вообще – подростки, дети – по меркам того далекого и загадочного мира. Но в этом мире – они уже давно взрослые, вполне сложившиеся личности, имеющие и обязанности, и уважение окружающих. Этот жестокий мир не мог позволить никому считаться безответственным ребенком аж до восемнадцати лет, нет, за все приходилось отвечать – за себя, за род, за дружину… И отвечать без скидок на юный возраст. Да и вообще, тут редко