— Он тебе заплатил? Ты получил все свои деньги? Если нет, я вернусь с тобой, как только смогу, и мы получим их.

— Я получил все, — сказал он.

К этому времени к нам подошел еще один человек; он казался менее подозрительным, хотя у него тоже был карабин. Было ясно, что, пока я их боюсь, они не могут мне доверять, и я пошел вперед, пока не выбрался из зарослей терновника.

Второй человек спросил:

— Вы помните меня, Раджан? Меня зовут Чаку[78].

Это было гаонское имя, и он носил ткань, обернутую вокруг головы, как и все мужчины там; поэтому я сказал, что, конечно, помню, и спросил, что он, гаонец, делает здесь.

— Многие из нас гаонцы, Раджан. После того как бои прекратились, у нас почти не осталось работы, и мы решили пойти вместе с этими ребятами и попытаться заработать картбит или два.

Первый мужчина сказал:

— Меня зовут Горак[79]. Вы говорили с нами перед тем, как мы пошли сражаться. — Пока он говорил, вокруг него стали собираться другие.

— Я очень хорошо помню твое лицо, — сказал я ему, — и мне кажется, что я мог бы вспомнить твое имя, если бы у меня было немного больше времени.

— Однажды вы остановились и заговорили со мной, Раджан, когда осматривали окопы, — сказал третий трупер. — Шел такой дождь, словно боги вылили на нас годовой запас помоев, помните?

Я сказал ему, что никогда этого не забуду, и спросил, знает ли он или кто-нибудь из них Эко.

— Его здесь нет, Раджан, — сказал солдат, который до сих пор молчал.

— Но ты его знаешь?

Он кивнул:

— Он был в моем бункере на юге, сэр. Хороший человек.

— Теперь он на моей стороне, — сказал я, — сражается за Бланко. Как и довольно многие из вас. — Именно тогда, по счастливой случайности, я узнал долговязого трупера со шрамом на подбородке, еще одного гаонца. Я тихо позвал: — Тоди[80], как ты? Рад снова тебя видеть, — и его улыбка согрела меня.

— Еды у нас не так много, — сказал Горак, — но мы можем предложить вам чаю.

— И хлеб с корицей, — добавил Чаку. — Я сейчас принесу.

Я поднял посох и свободную руку, призывая к тишине:

— Подождите, братья. Вы можете застрелить меня через минуту или две. Вы все из орды Дуко?

Некоторые кивнули.

— Тогда вы должны это сделать, и нет смысла тратить свою хорошую еду на кого-то, кто вот-вот умрет. У вас есть один из ваших собственных офицеров? Или здесь главный — человек Дуко?

— Человек из Солдо. — Горак указал на палатку, стоявшую чуть ниже по склону.

— Все будет очень плохо, — сказал я им. — И очень трудно.

— Мы не будем стрелять в вас, — заверил меня трупер, знавший Эко.

— Выслушай меня, — сказал я ему, — прежде чем давать такие опрометчивые обещания. Кстати, вы — авангард?

Он и остальные кивнули.

Я вздохнул:

— Видите ли, я командую ордой Бланко, и мы...

— Два дня назад мы захватили их генерала, — прервал меня Чаку.

Я кивнул, как будто знал это, и другой трупер сказал:

— Их генерала и его дочь.

— Вот почему теперь командую я. Я давал ему советы, и теперь, когда он не может выполнять свои обязанности, вся ответственность легла на меня.

— Хорош Шелк! — заверил их Орев.

— Я собирался раздавить вас завтра утром. Тогда я, конечно, не знал, кто вы такие. А теперь... Святая Сцилла, что мне делать?

— Нет бой! — ответил Орев.

Спустя пару секунд Тоди подошел, встал по правую руку от меня и сказал:

— Тот, кто хочет ударить Раджана, должен ударить первым меня! — и хор голосов объявил, что они не собираются причинять вреда ни одному из нас.

— И я ни в малейшей степени не желаю зла вам, — сказал я им. — На самом деле, я пойду дальше. Я не буду драться с вами, что бы ни случилось.

Какое-то время они шептались между собой, казалось, покачиваясь, как поле с зерном, колеблемое ночным ветром. Чаку оставил их и встал слева от меня, держа карабин наготове и глядя на своих товарищей.

— Нет бой, — потребовал Орев. — Идти Шелк.

— Он прав, — громко сказал я. — Послушайте меня, братья. Я хочу нанять вас всех. Если вы вернете все, что вам заплатил Дуко, и перейдете на нашу сторону, мы будем платить столько же, сколько вам платили в Гаоне.

— Дуко дает нам серебряную карту каждый месяц, — громко сказал кто-то.

— Сколько вы уже получили? — спросил я его.

— Ничего! — ответило несколько голосов.

— Но вы получаете хороший паек?

— Нет!

— Намерения Дуко совершенно ясны, — сказал я им. — Он собирается захватить Бланко до того, как расплатится с вами. Тогда он прибегнет к некоторым формальностям и даст вам десятую или меньшую часть того, что вам причитается. Десятую, если вам повезет.

Многие кивнули.

— Я не могу предложить вам столько или половину этой суммы, но Бланко действительно заплатит всю обещанную сумму.

— Не возражаете, если я поговорю с ними, Раджан? — почтительно спросил Горак.

— Конечно.

Он повысил голос:

— Мужики! Вы все меня знаете. Я занимаюсь этим дольше, чем большинство. Это моя пятая война.

Те, кто начал говорить между собой, замолчали.

— Эти труперы, — он указал на Чаку и Тоди, — они встанут на его сторону, потому что он был их раджаном. Для меня это ничего не значит, и для вас тоже. Он нанял меня некоторое время назад, я получил свое жалованье, и с этим покончено. Если бы он был просто главным человеком в каком-нибудь чужом городе, я бы с таким же успехом сражался против него, как и за него. Но в той войне он произносил заклинания. Настоящие заклинания, которые сработали. Я никогда не видел ничего такого, и я сомневаюсь, что кто-то здесь видел. Но я разговаривал с пленными, и им было что сказать. Вы хотите сразиться с ним сейчас? Ну, а я нет!

Он повернулся ко мне, когда за его спиной раздались спорящие голоса его товарищей.

— Многие спят, Раджан. Больше, чем здесь, и есть офицер из Солдо. Вы можете подождать до утра?

Меня укололо мучительное воспоминание о Зеленой, и я сказал, что могу и сделаю это.

— Тогда мы все это обсудим, все мы. Если вы увидите, что мы приближаемся с нашими карабинами, висящими поперек спины и дулом вниз, не стреляйте, потому что мы переходим к вам. И если мы решим остаться с Солдо и сражаться с вами, мы первым делом скажем об этом.