Виктория отдышалась и встала, опираясь на стены. Голова у нее кружилась. Она шагнула к раковине, включила воду, умылась и прополоскала рот, избавившись от едкого привкуса. Пошатываясь, вернулась в спальню и снова упала на постель. Виктория попыталась стереть из памяти мучительные картины, но лицо Эндайа, забрызганное кровью, казалось, навеки застыло у нее перед глазами. Она оглядела незнакомую комнату, где она пробудилась. Виктория не знала, сколько времени провела в незнакомом месте. И если ее действительно окружал ад, то выглядел он как номер в роскошном отеле. Вскоре она опять заснула, мечтая никогда уже не просыпаться.

2

Снова открыв глаза, Виктория была ослеплена солнечным сиянием, пробивавшимся сквозь гардины. Пахло кофе. Она привстала и увидела в ногах кровати шелковый халат, составлявший комплект с пижамой, и домашние тапочки. За дверью, отделявшей спальню от соседней комнаты апартаментов, раздался голос. Виктория приблизилась к порогу и прислушалась. Уловив тоненькое позвякивание ложечки в фарфоровой чашке, она открыла дверь.

Короткий коридор вел в овальный зал. Посередине зала стоял стол на двоих с накрытым завтраком, включавшим графин апельсинового сока, корзинку с пышными булочками, несколько сортов джема, сливки, масло, омлет, ломтики хрустящего бекона, тушеные грибы, чай, кофе, молоко и кусочки сахара двух цветов. Свежие блюда распространяли божественный аромат, и рот Виктории непроизвольно наполнился слюной.

За столом сидел мужчина средних лет, среднего роста, средней комплекции и умеренно облысевший. Заметив Викторию, он вежливо встал, приветливо улыбнулся и отодвинул стул, предлагая сесть напротив себя. Мужчина был в черном костюме-тройке, и кожа его отличалась бледностью, свойственной людям, которые бо́льшую часть жизни проводят в помещении. Если бы Виктория встретила этого человека на улице, то едва ли обратила бы на него внимание, приняв за чиновника средней руки или провинциального стряпчего, приехавшего в столицу, чтобы посетить музей Прадо или театр.

Но первое впечатление было обманчивым. Присмотревшись к нему внимательнее, она увидела, какие у него глаза – светлые, проницательные и колючие. Цепкий взгляд, казалось, постоянно что-то считал, оценивал и прикидывал. Мужчина смотрел на Викторию, почти не мигая, сквозь стекла очков, увеличивавших глаза. Крупная и массивная роговая оправа придавала лицу слегка женоподобный вид.

– Здравствуй, Ариадна, – произнес он. – Садись, пожалуйста.

Виктория огляделась по сторонам. Схватив с каминной полки подсвечник, она угрожающе замахнулась им. Мужчина даже не вздрогнул. Он невозмутимо поднял крышку с одной из тарелок и вдохнул ароматный пар.

– Пахнет чудесно. Я уверен, что ты голодна.

Мужчина не делал попыток приблизиться, однако Виктория не опускала канделябр.

– Сомневаюсь, что тебе понадобится оружие, Ариадна, – спокойно сказал он.

– Мое имя не Ариадна. Меня зовут Виктория Санчис.

– Пожалуйста, сядь. Здесь ты в безопасности. Тебе нечего бояться.

Виктория словно растворилась в его гипнотическом взгляде. Запах еды вновь раздразнил обоняние. Она сообразила, что тянущая боль в желудке, беспокоившая ее, объяснялась голодом. Виктория опустила канделябр, поставила его обратно на каминную полку и неуверенно подошла к столу. Села, не спуская глаз с мужчины, ждавшего, когда она займет свое место, чтобы предложить ей чашку кофе с молоком.

– Сколько тебе положить ложечек сахара? Лично мне нравится кофе послаще, хотя врач говорит, что сахар вреден.

Виктория наблюдала, как он наливал кофе.

– Почему вы называете меня Ариадной?

– Это твое настоящее имя. Ариадна Маташ. Разве нет? Но если тебе так хочется, могу называть тебя Викторией. А я Леандро.

Леандро приподнялся и протянул руку. Виктория не стала пожимать ее. Он, нисколько не обидевшись, сел снова.

– Омлет? Я пробовал, он не отравлен. Надеюсь.

Виктория предпочла бы, чтобы этот человек перестал дружелюбно улыбаться: она испытывала неловкость из-за того, что не отвечала взаимностью на его рафинированную любезность.

– Шутка. Естественно, на столе нет отравленных блюд. Яичница с беконом?

Неожиданно для себя Виктория кивнула. Леандро удовлетворенно улыбнулся и подал ей, посыпав щепоткой соли и перца, горку горячих жареных яиц. Он демонстрировал навыки хорошего повара.

– Если тебе хочется чего-нибудь другого, то мы закажем. Ресторанная служба тут работает безупречно.

– Больше ничего не нужно, спасибо.

Сказав «спасибо», Виктория спохватилась. За что она благодарит? И кого?

– Круассаны выше всяких похвал. Попробуй. Лучшие в городе.

– Где я?

– Мы находимся в отеле «Палас».

Виктория нахмурилась:

– В Мадриде?

Леандро кивнул и протянул ей корзинку с выпечкой. Она заколебалась.

– Еще горячие. Возьми хотя бы один, а то я съем все, и придется садиться на диету.

Виктория протянула руку за круассаном и неожиданно заметила следы уколов на своем предплечье.

– Прости, но мы были вынуждены ввести тебе успокоительное. После того, что случилось в Эль-Пинаре…

Она резко отдернула руку:

– Как я сюда попала? Кто вы такой?

– Я твой друг, Ариадна. Не бойся. Ты в полной безопасности. Тот человек, Эндайа, больше не причинит тебе зла. Никто и никогда не сможет теперь навредить тебе. Даю слово.

– Где Игнасио, мой муж? Что с ним сделали?

Леандро сочувственно посмотрел на нее и мягко улыбнулся:

– Давай ты сначала что-нибудь съешь, чтобы восстановить силы. А после я расскажу обо всем, что произошло, и отвечу на вопросы. Даю слово. Доверься мне и успокойся.

Медоточивый голос Леандро и построение фраз убаюкивали Викторию. Он подбирал слова столь же тщательно и аккуратно, как смешивает ингредиенты парфюмер, составляя формулы новых ароматов. Она заметила, что успокаивается помимо воли и страх, терзавший ее, разжимает тиски. Горячая и вкусная еда, тепло, которым наполняло комнату отопление, и спокойное, расслабляющее и заботливое поведение Леандро настраивали на мирный лад, подавляя желание сопротивляться. «Только бы это было правдой».

– Я прав или нет? Насчет круассанов?

Виктория неохотно кивнула. Леандро вытер губы салфеткой, неторопливо сложил ее и нажал кнопку звонка на столе. Тотчас открылась дверь, и появился официант. Убирая со стола, он ни разу не взглянул на Викторию и не произнес ни слова. Когда они вновь остались одни, Леандро напустил на себя покаянный вид, стиснул руки на коленях и опустил голову:

– Боюсь, у меня плохие новости, Ариадна. Игнасио, твой муж, скончался. Я очень сожалею. Мы опоздали.

Ее глаза наполнились слезами. Слезами ярости, поскольку она чувствовала, что Игнасио нет в живых, и не нуждалась в подтверждении. Виктория сжала губы и посмотрела на Леандро, который наблюдал за ней, будто оценивая пределы ее выдержки.