надеясь, что какой-то мистический процесс позволит их измученным телам слиться воедино. Это было привычно неуклюжее, бездыханное состояние — с неминуемым чувством неловкости и коротким жестким разочарованием от неспособности тел сиюсекундно вплавиться друг в друга. Наконец, Марио пробормотал:

— Ну давай же, давай…

И толкнул Томми на диван. Они даже не позаботились раздеться.

На следующий день к аппарату подошел Бландинг и молча смотрел на них несколько минут. Потом махнул Томми.

— Я видел вас на днях. Помнишь, я говорил, что, если ты окажешься полезным для шоу, дам прибавку? Будешь выступать с гимнастами?

— А что скажет Реддик?

— Мнение мистера Реддика здесь не так уж важно, сынок. Я с ним поговорю.

Поль Реддик постучался к ним в трейлер спустя несколько часов и сказал, стараясь выглядеть дружелюбным:

— Мэтт, босс велел взять твоего младшего брата в номер. Как ты на это смотришь?

— По мне, так пускай, — пожал тот плечами. Но когда дверь закрылась, нахмурился: — Том, какого черта…

— Сам сегодня впервые услышал. Бландинг просто подошел ко мне утром и спросил, буду ли я летать.

Марио смерил его пронзительным взглядом, потом расслабился.

— Ага, знаю… Бландинг совсем помешался на номерах. Он бы мальчишку Чандлера наверх загнал, если бы я дал добро.

— Во всяком случае, он был бы не намного хуже Инны Реддик.

— Тише, — скривился Марио. — При Бландинге не ляпни. Инна — его сестра.

Снова выступать на публике было странно. Возможно, некоторые жители этих городков видели его еще в детстве, с Ламбетом. На мостике Томми все время подмывало то исправить тайминг Инны, то силой заставить ее принять более классическую позу, и он только диву давался, как Марио удается сдерживать свою страсть поучать, добиваться совершенства и красоваться. Неужели он все это утратил?

Как и всякий вольтижер, вынужденный работать с незнакомым ловитором, Томми порядком нервничал. И все-таки все они доверяли друг другу жизни. Поль и Инна ничего о нем не знали, но все равно полагались на слово Марио. Что они чувствовали по поводу новичка, втиснутого в номер? Прежде всего, они были профессионалами.

После шоу Инна Реддик подошла к ним.

— Приходите в трейлер, когда переоденетесь. Отметим успешный дебют.

Трейлер Реддиков был больше того, который делили Томми и Марио — прибранный, с занавесками на окне и тявкающим щенком на привязи. Угощали кофе, холодным пивом и бутербродами с толстыми ломтями ливерной колбасы.

Мужчины с удовольствием ели, а Инна, лениво растянувшись на диване, покачивала босой ногой с длинными алыми ногтями и наблюдала за ними. Поль протянул ей банку пива.

— Инна, ты тоже празднуешь.

— Спасибо, я буду кофе… Мне нельзя набирать вес, — она ухмыльнулась и перевернулась на другой бок. — Ладно, Мэтт, давай начистоту. Кто вы двое на самом деле? Я видела этот пассаж и точно знаю, что фамилии Гарднер там не было. Какой-то Гарднер выступал у Фререс и Страттона, но тот работал с блондинкой на двойной трапеции…

— Это мой брат Джонни и его жена, — ответил Марио после секундной заминки, и Томми понял, что им крупно не повезло.

Инна Реддик, как и Рэнди Старр, оказалась обладательницей той феноменальной памяти, которая порой встречается у людей, вращающихся в мире шоу-бизнеса. Она никогда не забывала лиц и представлений.

— И что это получается? Я видела пассаж не у Старра. Кэри-Кэрмайкл, Вудс-Вэйленд… — вдруг она села и вскинула палец. — Какое-то маленькое шоу… где-то в Оклахоме. Ты был ребенком, — она кивнула на Томми, — и вы двое делали какой-то трюк на одной трапеции. И с вами был старик.

Инна нахмурилась и закусила губу, копаясь в воспоминаниях. Потом щелкнула пальцами.

— Ламбет. Точно. Летающие Сантелли.

— Марио Сантелли, — медленно проговорил Поль. — Да. Я же слышал, как паренек называл тебя Марио.

— Да чтоб меня, — сказала Инна. — Потом ты выступал у Старра. Тебя сравнивали с Барни Парришем! Ты что, от тюрьмы здесь прячешься?

— Я не сказал ни слова лжи. Мое настоящее имя Мэтт Гарднер. Номер Сантелли распался после смерти моего деда, и я больше не хотел использовать эту фамилию.

— Ну да, — криво усмехнулся Поль. — Как-то оно не очень, после Старра. Черт побери, ты делал тройное сальто. Мог бы и поделиться… я бы тебя не выдал.

Томми уловил нотку ревности в его голосе. В полетах много сублимированной гомосексуальности. Просто большинство людей не задумываются об этом.

— Какая честь, — протянула Инна. — Наверное, я все-таки выпью пива. По случаю возвращения знаменитой команды.

Сарказм резанул по нервам.

— Прекрати, — сказал Томми. — Мы не хвастаться явились, ты сама из нас все вытянула.

— Ладно, ладно, мы все-таки празднуем, — Поль тоже смутился. — Мэтт, Том, берите пиво.

Томми принял банку.

— Я летал впервые за… — он почувствовал тяжелый взгляд Марио. — Впервые с тех пор, как вернулся из армии. Не буду заставлять миссис Реддик пить в одиночестве.

— Инна, — улыбнулась та, и Томми ощутил первый укол тревоги.

Проблема.

— Кажется, теперь я понимаю, почему вы слегка задираете носы. Какого дьявола вы оказались в этой дыре?

Марио пожал плечами.

— Сломал запястье, долго отлеживался. Как еще здесь оказываются…

Поль, сжалившись, явно был готов оставить тему, но Инна вцепилась в нее куда крепче.

— А по-моему, было там что-то еще. Вы разве не работали у Вудс-Вэйленда? Коу Вэйленд — приятель моего брата. Вроде бы…

Она нахмурилась, и Томми почувствовал, как волоски вдоль позвоночника встали дыбом.

— Ты, наверное, пытаешься вспомнить, как мой дед умер во время представления, — вмешался Марио. — У него случился сердечный приступ прямо в воздухе, и он выпал из рук моего дяди, Анжело. Он скончался еще до того, как упал в сетку, но