У Арта имеется только один вариант.

Который ему страшно не нравится.

С Джоном Хоббсом он встречается на островке Шелтер, на пристани для яхт, посередине гавани Сан-Диего. Встречаются они ночью и отправляются по узкой полосе парка, примыкающего к воде, в направлении к мысу.

— Ты понимаешь, о чем меня просишь? — говорит Хоббс.

Еще бы, думает Арт.

Но Хоббс все равно ему растолковывает:

— Нанести незаконный удар на суверенной территории дружественной страны. Что нарушает чуть ли не все международные законы, какие я могу припомнить, да плюс несколько сотен местных национальных законов. Такое может запалить — прости за неудачный выбор слов — грандиозный дипломатический кризис с соседним государством.

— Но это наш последний шанс уничтожить братьев Баррера.

— Но мы же остановили груз из Китая.

— Этот — да, — соглашается Арт. — Но ты что, думаешь, Адан все бросит? Если мы не арестуем его сейчас, он заключит еще сделки «оружие за наркотики», и ФАРК будет экипирована до зубов, не пройдет и полугода.

Хоббс молчит. Арт шагает рядом, стараясь проникнуть в его мысли, слушая плеск воды, лижущей камни рядом с ними. Вдалеке переливаются, подмигивая, огни Тихуаны.

Арту кажется, он не может дышать. Если Хоббс не согласится, то Нора Хейден, точно — труп, а Баррера будут праздновать победу.

Наконец Хоббс говорит:

— Я не смогу воспользоваться нашими обычными ресурсами. Придется привлекать со стороны, вслепую, без проверки.

Спасибо тебе, Господи, молится про себя Арт.

— Но, Арт, — поворачивается к нему Хоббс, — операцию нельзя проводить без разрешения, тайно. Иначе нам никогда не суметь объяснить потом мексиканцам, как мы засадили Баррера. Задействованы будут не правоохранительные органы, это будет скрытой акцией разведки. А потому произойдет не арест, а операция в экстремальной ситуации. Ты с этим согласен?

Арт кивает.

— Мне нужно, чтоб ты сказал это вслух, — настаивает Хоббс.

— Это будет операцией в экстремальных условиях, — произносит Арт. — Я, собственно, этого и хотел.

Пока что все идет путем, думает Арт. Но он знает, Джон Хоббс ни за что не уйдет просто так, не выжав взамен платы. И тот не задержался.

— Мне необходимо знать, кто твой информатор.

— Конечно.

Арт называет ему имя.

Кэллан шагает с пляжа в коттедж, который снимает. День сегодня на побережье Нокэл прохладный, туманный, ему нравится.

Так приятно.

Он распахивает дверь в коттедж, выхватывает свой двадцать второй калибр и прицеливается.

— Осты-ы-ы-нь! — тянет Сол. — Мы ведь друзья.

— Правда?

— Ты, Шон, смылся из лагеря, — говорит Сол. — Лучше б сначала поговорил со мной.

— А ты отпустил бы меня?

— С необходимыми мерами предосторожности — да.

— А как же удар по Баррера?

— Прокисшая новость.

— Значит, мы друзья. — Кэллан пистолета не опускает. — Спасибо, что сообщил. А теперь уходи.

— У меня есть предложение для тебя. Работа.

— Мимо. Больше я такой работой не занимаюсь.

— Да ты не дергайся, — успокаивает Скэки. — На этот раз не нужно лишать жизни. Сейчас разговор про то, чтобы спасти человека.

Атаковать они решают с моря.

Арт с Солом изучают подробную карту района и приходят к выводу — это единственный способ проникнуть в дом неожиданно. Рыбачий катер подойдет с юга ночью, они погрузятся на лодки «Зодиак» и высадятся на берег.

Теперь только вопрос времени и отлива.

В море Кортеса отливы необычные — вода может отступить на сотни ярдов, и при таком расстоянии внезапное нападение невозможно. Они не смогут пробежать сотни ярдов открытого берега незаметно. Даже ночью их засекут и скосят мгновенно, они к домам и приблизиться не успеют.

А потому они загнаны в очень тесные рамки: необходима темнота и непременно высокая вода.

— Придется идти между девятью и девятью тридцатью, — решает Сол. — Сегодня вечером.

Это слишком рано, думает Арт. А может, и слишком поздно.

Нора рассказывает про свою последнюю поездку в Сан-Диего.

Как она отправилась по магазинам, что купила, в каком отеле жила, как они с Хейли ходили на ланч, потом сон, пробежка и ужин.

— А что делала вечером?

— Осталась в номере, заказала ужин, смотрела телевизор.

— Ты была в Ла-Холле, городе веселья, и всего-то смотрела телевизор? Чего так?

— Захотелось, и все. Побыть одной, спокойно посидеть, побездельничать у телевизора.

— И что ты смотрела?

Нора понимает, что она не может удержаться на скользкой горке. Понимает, но не представляет, как ей спастись. Такова уж природа скользких горок, думает она. На самом деле я в тот вечер отправилась в Белый Дом на встречу с Келлером, но я же не могу сказать про это... А потому...

— Не знаю. Не помню.

— Не так уж давно это и было.

— Чепуху какую-то. Какой-то ерундовский фильм. Может, я даже заснула.

— По платному каналу? Эйч-би-оу?

Нора не помнит, были ли в отеле платные каналы или Эйч-би-оу. Она даже точно не помнит, смотрела ли она вообще там телевизор. Но если я скажу, что смотрела платный фильм, то это включили бы в счет, думает она. И говорит:

— По-моему, это был Эйч-би-оу. А может, «Шоу-тайм» или что-то подобное.

Допрашивающий чувствует, что близок к победе. Нора — любительница, профессиональная врунья отвечает уклончиво на все вопросы. («О, я не помню, может то, а может, и другое».) Нора рассказывала вполне точно и детально обо всем, что делала. Вплоть до вечера. Вот тут она стала мяться и давать уклончивые ответы.

Профессиональной врунье прекрасно известно, что самое главное не в том, чтобы сделать вранье похожим на правду, а чтобы правда была похожей на ложь.

Ну, ее правда похожа на правду, а вот ее вранье?

— Но ты не помнишь, что это был за фильм.

— Понимаете, я переключала с канала на канал.

— Переключала, значит.

— Ну да.

— А что ты ела на обед?

— Рыбу. Я всегда ем рыбу.

— Следишь за весом.

— Конечно.

— Я скоро вернусь. А пока меня нет, пожалуйста, уж постарайся вспомнить, какой фильм ты смотрела.

— Можно мне поспать?