– Как, по-вашему, это имеет какую-нибудь ценность? – спросил Эл.

– Огромную, – ответил Харви. – Организованность. Вот что не дает нам погибнуть.

– Рад, что вы так думаете. – Харди поднял свой стакан. – За что будем пить?

Рэндолл показал на пустое кресло сенатора.

– За герцога Силвер-Вэлли.

– С радостью присоединюсь к вам. Сколь.

– Прозит.

– Вы правы, он герцог, – произнес Харди, – обладающий всей полнотой юридической власти.

Ком страха в желудке Харви увеличился.

– Скажите-ка, что станет с нами, если он завтра умрет? – осведомился Эл.

– Господи! – Рэндолла ошарашил вопрос. – Но вероятность невелика…

– Очень даже велика, – возразил Харди. – Я сейчас выдаю вам секрет. Если вы проболтаетесь, тем паче самому герцогу, у вас будут крупные неприятности.

– Тогда зачем просвещать меня? И что с ним не так?

– Сердце, – произнес Эл. – В Бетезде ему велели беречь сердце. После этого срока он собирался уйти в отставку. Вот так-то.

– Он настолько плох?

– К сожалению. Сможет протянуть еще пару лет, если не умрет через… час. Вероятнее, через год. Увы!

– А зачем вы рассказали это мне?

Харди уклонился от прямого ответа.

– Вы сами сказали, что организованность – залог выживания. Без Артура никакого порядка не будет. Вы можете назвать кого-нибудь, кто сумеет управлять долиной в случае кончины Джеллисона?

– Нет. Сейчас нет…

– А как насчет Колорадо? – спросил Эл.

Рэндолл рассмеялся.

– Вы же в курсе. Колорадо не поможет нам выжить. Но я вроде бы догадываюсь, кто возьмет власть в свои руки.

– Кто?

– Вы.

Харди покачал головой.

– Не получится. По двум причинам. Во-первых, я не местный. Здешние жители повинуются моим приказам только потому, что это его приказы. Ладно, со временем я мог бы уладить проблему. Но есть иная – веская причина. Я просто не гожусь.

– Вы же справляетесь.

– Нет. Я намеревался занять его место в сенате, когда он уйдет на покой, и он даже кое с кем договорился. Думаю, я был бы неплохим сенатором. Но не президентом. Харви, две недели тому назад мне пришлось поехать на ферму Бонара выселять его жену и двоих детей. Они кричали, плакали и говорили, что, по сути, я обрекаю их на смерть. Они правы. Но я выгнал их. Правильно ли я поступил? Не знаю… И в то же время чувствую, что правильно. Потому что приказал он, а он никогда не допускает ошибок.

– Странно, что…

– Изъян характера, – перебил Харди. – Я мог бы покопаться в своем детстве, проведенном в католическом приюте для сирот, но вряд ли вам захочется выслушивать мою исповедь. Поверьте на слово, я делаю свое дело лучше, если мне есть на кого опереться, когда кто-то другой – высшая власть. И старик это знает. Он ни за что на свете не назначит меня преемником.

– Но что вы будете делать, когда…

– Как бы сенатор в конечном итоге ни поступил, какое бы ни вынес решение, я останусь начальником штаба. Более того, я буду начальником штаба у человека, который сможет продолжить его дело. Долина – дело его жизни. Он спас всех нас. Без него здесь царила бы разруха, как и во внешнем мире.

– Пожалуй, так и есть.

«Мне хорошо в Твердыне, – подумал Рэндолл. – И я хочу оставаться в безопасности».

– Какое отношение это имеет ко мне?

– Вы мешаете, – просто сказал Эл.

Рэндолл стиснул зубы.

– Если завтра он умрет, единственным достойным преемником будет Джордж Кристофер, – заявил Харди. – Нет, подождите задавать вопросы. Я не хотел бы стать начальником его штаба. Но стану им, поскольку никто иной не сможет удержать в руках долину. И я постараюсь, чтобы все знали – Кристофер достойный кандидат, избранный самим Джеллисоном. Свадьба состоится через день после похорон, – добавил он.

– Она не выйдет за Джорджа Кристофера!

– Неужто? Если это означает выбор между успехом и гибелью всего, что пытался создать сенатор, – то выйдет.

– По-вашему, любой, за кого бы Морин собралась замуж, стал бы во главе Твердыни?

– Отнюдь, – сказал Харди и потряс головой. – К вам, например, это не относится. Вы тоже не местный. Никто не захочет повиноваться вашим распоряжениям. Нет, некоторые стали бы, если бы вы оказались наследником сенатора. Но их было бы немного. Вы слишком мало прожили в Силвер-Вэлли. – Секунду Эл молчал. – И такой расклад не устроил бы меня.

Харви уставился на своего собеседника в упор.

– Вы ее любите, – задумчиво произнес он.

Тот пожал плечами.

– Она достаточно занимает мои мысли, чтобы я не желал ей смерти. А женившись на ней, я бы ее убил. То, что нарушает порядок в долине, то, что раскалывает ее население на отдельные группы и фракции, убьет всех, кто здесь живет. Мы не сумеем выдержать натиск первого же отряда врагов, какой пожелает вторгнуться к нам… А во внешнем мире у нас полно недоброжелателей. И они – более серьезные противники, чем вы можете себе вообразить.

– Вам известно что-то, о чем не говорилось на совещании?

– Узнаете от Дика, – ответил Эл. Он потянулся к бутылке и налил в стаканы еще бурбона. – Оставьте ее в покое, Харви. Морин одиноко, и я знаю, какие чувства вы питаете к ней, но лучше отойдите в сторонку. У вас получится только убить ее и уничтожить все то, что создал ее отец.

– Черт побери, я…

– Кричать или злиться на меня бесполезно. – Голос Харди стал холоден. Эл не допускал никаких возражений. – Послушайте, она должна выйти замуж за того, кто станет новым герцогом. Иначе попытается заявить о своих правах Джек Тернер, и мне придется его пристрелить. Или появятся фракции, и каждая из них попробует захватить власть, поскольку каждая будет убеждена, что у нее не меньше прав, чем у прочих. Единственная возможность мирного перехода власти – взывать к памяти покойного сенатора, призывая хранить верность его начинаниям. Такое по силам только Морин. Но она не может контролировать всех и каждого. Зато она и Джордж вместе – смогут.

Наконец ледяное спокойствие Харди дало трещину, еле заметную. Его рука задрожала.

– Вы думаете, от того, что вы делаете, ей хоть чуточку легче? Ей известно, как она обязана поступить. Почему, по-вашему, она тайно встречается с вами, но не собирается выходить за вас замуж? – Эл встал. – Мы здесь уже долго. Надо вернуться к остальным.

Рэндолл осушил свой стакан, но не поднялся с места.

– Я пытался говорить с вами дружески, – добавил Харди. – Сенатор о вас высокого мнения. Ему нравится ваша работа и ваши идеи. Если б он мог сделать свободный выбор, он бы… впрочем, неважно. У него нет такой возможности, ну а я, в свою очередь, вам сказал то, что хотел.