class="p1">«Государь мой, то, что я сделал, было с моей стороны непредумышленной оплошностью. Это роковая случайность, я взываю к милосердию твоему и умоляю меня простить. Всевышний оценит твою снисходительность, а люди поймут и одобрят ее. Во имя Неба, вложившего в длань твою царский скипетр, я прошу помиловать меня, и когда-нибудь Господь вознаградит тебя за доброту».

Вопреки всеобщим ожиданиям, Бахархан внял мольбе молодого человека и не стал его карать.

Звали этого юношу Тирхан. В свое время он, дабы избежать наказания за допущенную им ошибку, покинул двор отца своего. Долгое время, никем не узнанный, бродил царевич по разным странам, пока не устроился на службу к Бахархану. Однако родитель Тирхана, разузнав, где тот находится, по-отечески ласково пожурил сына и приказал ему вернуться домой. Царевич, не мешкая, исполнил это приказание и в надеждах своих не обманулся, ибо дома его приняли с радостью и восстановили во всех правах.

В один прекрасный день Бахархан решил позабавиться ловлей жемчуга. Он велел приготовить корабль, поднялся на борт и поплыл вдоль берегов своего царства. Неожиданно налетевшая буря отнесла судно далеко в море, а затем выбросила на незнакомый берег и разбила о скалы. Погибли все, кроме государя, и, по счастливой случайности, он оказался во владениях отца того самого юноши, что когда-то нечаянно лишил его уха и получил прощение.

Пока Бахархан приходил в себя, стало совсем темно. Дорога вывела его к большому укрепленному городу, чьи ворота были уже заперты. Пришлось бедному царю коротать ночь на ближайшем кладбище.

На рассвете городские ворота открылись, и люди обнаружили рядом с кладбищем убитого мужчину. Услышав шум, Бахархан поднялся, а, надо сказать, он сильно поранился, когда изо всех сил пытался добраться до берега, держась за обломок судна, и кровь сочилась из его ран. Само собой, его приняли за душегуба и отвели в тюрьму.

Прохаживаясь по тюремному двору, несчастный узник погрузился в размышления.

«Небо покарало тебя, Бахархан! — думал он. — Ты был жесток, мстителен, ненасытен, жизнь человеческая для тебя ничего не значила, ты казнил по малейшему подозрению, и вот теперь тебя самого принимают за злодея. Ты получил по заслугам!»

Так сурово судил самого себя бывший самодержец, как вдруг заметил в небе ястреба, который парил прямо над тюремным двором. Бахархан машинально поднял камень, с силой запустил его в птицу и промахнулся. Камень упал вниз, угодил в царевича Тирхана и рассек ему ухо. От боли юноша вскрикнул, его спутники сгрудились вокруг и позвали врачей, чтобы те остановили кровь. Отец Тирхана приказал найти того, кто ранил его сына. Узники, видевшие, как Бахархан кинул камень, указали на него. Государь приказал отрубить злоумышленнику голову, поскольку был убежден, что именно он совершил убийство на кладбище. Палач сдернул тюрбан с головы Бахархана и взялся за топор, как вдруг отец Тирхана заметил, что у преступника нет одного уха.

«Похоже, — сказал царь, — это не первое твое преступление. За какое злодеяние тебе отрубили ухо?»

«Государь, — уверенным голосом отвечал образумившийся Бахархан, — если есть на моей совести прегрешения, то я отчитаюсь за них перед Всевышним, но, пока Он не назначил мне кары, люди ни в чем не могут меня обвинить. Одним словом, я был таким же царем, как ты. Уха я лишился из-за стрелы, сорвавшейся с лука одного из моих прислужников по имени Тирхан. В первом порыве гнева я приговорил его к смерти, но он умолял сжалиться над ним, и я простил его…»

Не дав Бахархану времени закончить, Тирхан бросился к нему и заключил в объятия — он узнал своего бывшего господина и избавителя. И Бахархана не только не наказали, но, напротив, всячески обласкали и приняли как царя, и к тому же царя несчастного. Он поведал о злоключениях, что привели его на берег чужой страны, а Тирхан рассказал отцу, как едва не лишился головы, ранив своего господина.

«Помнишь, — сказал царевич Бахархану, — как я просил о пощаде и обещал, что Всевышний вознаградит тебя и ты, если помилуешь меня, тоже получишь прощение. И вот при тех же обстоятельствах ты получил его из рук отца моего».

Когда всё прояснилось, два государя обнялись и заверили друг друга во взаимном уважении. Спустя некоторое время Бахархан сел на корабль, чтобы вернуться на родину. Его провожала целая флотилия кораблей и пятьдесят тысяч воинов, которыми командовал царевич Тирхан.

РАССКАЗ О БАХЕ́Т-ЗАДЕ́ И ДЕСЯТИ ВИЗИРЯХ

Продолжение

— Так, — добавил Аладдин, — Бахархан был вознагражден за то, что сумел совладать с собою и простить нанесенное ему оскорбление. Небо не только подарило ему прощение при схожих обстоятельствах, но и милостиво позволило вернуться к своим подданным. Оно наградило его всеми необходимыми доброму царю достоинствами, и в том числе способностью управлять своей державой без чьей-либо подсказки и помощи.

Бахе́т-зада́, смущенный этим рассказом, опять отложил казнь и повелел отвести казначея в темницу.

Десять заговорщиков, желавших смерти Аладдину, с новой силой взялись за свое черное дело. Они решили вместе отправиться к государю и сделать всё, чтобы погубить его любимца, ибо, добейся Аладдин помилования, им тогда было бы несдобровать.

На следующий день визири явились во дворец, и слово взял самый ярый и красноречивый из них.

— Верит царь или не верит, — сказал он, — но преступный сказочник, чье дарование внушает восхищение, обязан успехом своим лишь чарам, ибо он весьма сведущ в колдовстве. Не стоит поддаваться на обман, который подрывает не только законы, веру, порядок, но и уважение к царской власти и благо народа. Следует немедля воздать должное за столь возмутительное преступление, иначе беспорядки зайдут слишком далеко.

Остальные визири единодушно поддержали эту коварную речь, и каждый из них лез из кожи вон, дабы доказать собственную непредвзятость, радение о державных интересах и преданность. Преступник, утверждали они, соединил безудержную дерзость и хитрость, дабы осквернить государево ложе и очернить добродетельную и прекрасную царицу. Если такое злодеяние останется безнаказанным, всё погибнет.

Бахе́т-зада́ не смог устоять под столь дружным натиском — визири снова пробудили в нем гнев и ревность, и он приказал привести виновного.

Аладдин в цепях предстал перед троном, и, завидев его, Бахе́т-зада́ вскричал:

— Отрубить ему голову!

Все десять визирей чуть ли не бросились к топору, как бы оспаривая друг у друга честь казнить преступника, и этот их порыв дал Аладдину повод сказать такие слова:

— Взгляни, о государь, как твои визири жаждут обагрить