себя настолько уверенно, что пренебрегал поддержанием порядка в армии. Я беспрепятственно проник в город под покровом ночи и помчался ко дворцу с моим крохотным отрядом, чья численность, впрочем, постепенно возрастала из-за присоединявшихся к нам любопытных горожан. Внутри дворца эта беспорядочная толпа превратилась в грозную силу, страх и ужас сеяла она, и узурпатор только и успел, что унести ноги от верной погибели. Уже на следующий день я снова сидел на троне и мирно правил своей страной».

Этот рассказ окончательно убедил Базманта.

«Государь мой, — сказал он Абадиду, — ты внушил мне такую же веру, как та, что вела тебя в день твоей славной победы, и отныне эта вера всегда будет со мной. Только Бог и Его Великий Пророк могут вернуть мне царский венец, и я пойду к нему твоим путем».

С этими словами он поклонился, попрощался с Абадидом и направился в пустыню, которая граничила с его бывшим царством. Ведомый верой и подкрепляя себя молитвами, Базмант поднялся на вершину горы. Тут его сморила усталость, он лег и заснул.

Во сне до него донесся голос, который произнес:

«Базмант, Бог услышал твою молитву, Он принимает покаяние твое, иди и без страха исполни свое предназначение».

Базмант ощутил, что то был голос его ангела-хранителя{258}. Изгнанный монарх вскочил на ноги и поспешил в свое царство. Едва он достиг его рубежей, как встретил часть своих самых верных сторонников. Они жили в шатре, готовые искать другого убежища в случае угрозы со стороны узурпатора. Базмант, никем не узнанный, вступил с ними в беседу и сказал, что направляется в столицу. Все стали отговаривать его от этой безумной затеи и предупреждать о непреодолимых препятствиях на пути к городу. В стране царят подозрение и страх, во всех иноземцах видят лазутчиков Базманта, и тиран без разбору рубит им головы.

«Так он заставляет сожалеть о вашем бывшем государе?» — спросил Базмант.

«Ах, — вздохнули его собеседники, — дай бог, чтобы наш достойный повелитель оказался среди нас! Он нашел бы верное прибежище в сердцах всех своих подданных и тысячи рук, готовых отомстить за него. Чудовище, которое лишило его престола, опирается на свою армию, он всё приносит в жертву своим разнузданным прихотям и карает мечом по малейшему подозрению».

«Он ошибается, полагаясь на свою военную мощь, — заметил Базмант. — Истинной поддержкой царям служит благосклонность Неба. Что до меня, то я пришел сюда исключительно из тяги к познаниям. Я верю, что никто не в силах мне навредить, и с Божьей помощью, без страха пройду туда, куда вы пойти не осмеливаетесь, хотя все предосторожности и угрозы вашего нового господина ничего не стоят».

«Заклинаем, не ходи в столицу, — умоляли добрые люди, — не заставляй нас страдать еще из-за одного несчастья. И раз ты такой добрый мусульманин, дождись, пока Небо само покарает тирана, это не замедлит случиться, ведь в бесчинстве своем он перешел всякие границы, и, если рук человеческих не хватит, чтобы его погубить, ему на голову рухнут колонны дворца».

При этих словах изгнанник почувствовал, как возродились его надежды. Решив более не скрывать своего имени, Базмант признался, что он и есть не кто иной, как их свергнутый царь. И тут же его верные подданные, покинувшие ради него родину, упали к стопам своего повелителя и поцеловали его руки, омытые их слезами. Часть всадников, находившихся там, вызвалась охранять Базманта, остальные разъехались по окрестностям, дабы разнести радостную весть и назначить место сбора. Вскоре огромная армия выступила в поход на столицу, тиран был свергнут, и Базмант снова принял бразды правления под радостные приветствия всего народа.

РАССКАЗ О БАХЕ́Т-ЗАДЕ́ И ДЕСЯТИ ВИЗИРЯХ

Продолжение

Закончив рассказ, Аладдин позволил себе сопроводить его собственными размышлениями.

— Как видишь, государь, Базмант вернул себе престол, полагаясь лишь на Божью помощь. Мой трон — это моя невиновность, и мне словно ниспослана свыше твердая вера в то, что я тоже снова взойду на него и восторжествую над всеми моими недругами.

По мере того как молодой казначей присоединял к рассказам своим эти мудрые истины, царь Бахе́т-зада́, слушавший его, чувствовал, как утихает его гнев. Он снова приказал отложить казнь и отвести Аладдина обратно в темницу.

На следующий день пришел черед седьмого визиря. Ему следовало отравить разум царя вероломными намеками, которые пока ни к чему не привели. Опытный царедворец хорошо подготовился и притащил с собою подстрекательские воззвания и перечень беспорядков, якобы вызванных нарушением закона и отсрочкой наказания, положенного за столь очевидное и не нуждающееся в новых доказательствах преступление.

Доводы визиря, по видимости бескорыстные и продиктованные исключительно желанием исполнить свой долг, снова встревожили Бахе́т-заду́. Он вновь уверовал в необходимость казнить негодяя и велел немедля привести его.

— Я слишком долго колебался, — сказал царь Аладдину, — твоя смерть послужит безопасности моего царства, и не надейся больше ни на отсрочку, ни на снисхождение.

— Государь мой, — отвечал Аладдин. — Всякое прегрешение заслуживает прощения. Я допустил всего лишь ошибку, попробовав неизвестный мне напиток, от которого у меня ненадолго помутилось в голове. Я имею полное право рассчитывать на твое царское милосердие. Я не способен на преступление, в котором меня обвиняют. Властители имеют прекрасное право, дарованное им свыше, а именно — право на великодушие. Представь себе, что, выслушав обвиняемого со вниманием и обдумав всё хорошенько, ты избавил невинного от смерти. Ведь это то же самое, что воскресить человека. Смертный приговор может казаться правомерным, но, если ты обрек на смерть невиновного, решение твое будет лишь произволом деспота и тирана. И не лучше ли простить оскорбление? Тот, кто, подобно Бахархану, находит в себе силы простить, рано или поздно бывает вознагражден.

Заметив, что Бахе́т-зада́ не прочь выслушать его, Аладдин, дабы пояснить свои слова, начал новый рассказ.

РАССКАЗ О БАХАРХАНЕ

— Бахархан отличался невоздержанностью, он жертвовал всем ради собственных страстей и для их удовлетворения шел на любые крайности. При этом он никому не прощал даже намека на прегрешение и наказывал своих подданных за случайные ошибки так же строго, как за самое страшное злодеяние.

Однажды во время охоты один из его приближенных нечаянно выстрелил из лука, и стрела попала Бахархану прямо в ухо и вырвала его. Царь в бешенстве приказал немедля привести виновника и отрубить ему голову. Когда бедный юноша услышал страшный приговор из уст своего разъяренного господина, он произнес такие слова: