***

Рено де Моллен, как и другие французские рыцари, должен был направляться в Сен-Дени. Он прибыл в Париж 26 августа, в День святого Зефирина, Папы и мученика, и, к своему удивлению, не застал в столице возбуждения и суеты, характерных для мест военных сборов.

Причина оказалась проста: армия была к войне не готова. Король переживал очередной приступ безумия, его старший сын, дофин Людовик, являл полную неспособность к малейшей инициативе; военные вожди, все эти решительные арманьяки, были куда больше озабочены борьбой со своим бургундским соперником. Итак, англичане находились на французской земле, но никто не собирался давать им отпор.

Рено был также весьма разочарован, не обнаружив на месте своего крестного. Дело в том, что Генрих V взял в осаду город Арфлёр, жители которого попросили помощи дофина. Последний соблаговолил послать туда пять сотен рыцарей, среди которых, естественно, был и Гильом де Танкарвиль, нормандский коннетабль и шамбеллан. Несчастные жители Арфлёра вынуждены были довольствоваться столь жалким подкреплением, которое никак не облегчило ситуации: маленькое войско предпочитало держаться подальше от многочисленной и сильной вражеской армии.

22 сентября Арфлёр капитулировал. На следующий день Генрих V торжественно вступил в город. Он спешился перед церковью Сен-Мартен, вошел туда босиком и молился два часа. Выйдя оттуда, он показал себя во всей красе.

Не прошло и часа, как по приказанию английского короля все жители были изгнаны из города. Им запретили что-либо брать с собой — только пять су. Две тысячи семей, со стариками и малыми детьми, были отогнаны солдатами в поле. Архивы городка немедленно сожгли, дабы не осталось даже упоминаний об именах прежних его обитателей; впоследствии здесь должны были поселиться англичане.

Победители удобно устроились в опустевшем городе, но они дорого заплатили за свою победу. Тысяча человек умерли — в основном от дизентерии; столько же захворали, да так тяжело, что возникла необходимость вернуть их на родину. Мало того, пришлось оставить в Арфлёре довольно значительный гарнизон. Все это уменьшило армию Генриха наполовину по сравнению с изначальным числом: тысяча рыцарей, тысяча пехотинцев, четыре тысячи лучников.

Если внять здравому смыслу, так следовало бы вновь погрузиться на корабли и отплыть, но Генрих V решился на авантюру. Он предпочел другой путь: добраться до Кале и устроиться на зимние квартиры. Это было чрезвычайно опасно: предстояло пересечь часть Франции с риском напороться на французскую армию, гораздо более многочисленную.

Несмотря на протесты своего окружения, 6 октября английский король выступил на Кале во главе шеститысячного войска. Он подсчитал: для того чтобы оказаться на месте, ему будет достаточно недели. Поэтому Генрих взял запасы продовольствия только на этот срок, оставив все остальное, включая основной багаж, в Арфлёре.

Одним из немногих, кто поддерживал решение короля, был Адам Безотцовщина. Все нравилось ему в этом безрассудном предприятии: любовь к опасностям была у него в крови, и более чем когда-либо он верил в свой успех.

***

В этот самый момент в Париже, наконец, собрался военный совет.

Председательствовал сам король в окружении военачальников — коннетабля д'Альбре и маршала де Бусико. Эти двое были выбраны исключительно за их политические пристрастия: оба они являлись ярыми арманьяками; что же касается их компетентности в военных делах, это решительно никого не волновало.

Было решено, коль скоро Генрих V так неосторожно рискует своей армией, отрезать ему дорогу на Кале. Учитывая численное превосходство, успех французам был обеспечен. Король и его сын тут же отправились в Сен-Дени за священной хоругвью, и двадцать тысяч человек под командованием коннетабля д'Альбре выступили по направлению на Кале.

Рено де Моллен ехал верхом в обществе своего крестного; вздыбленный единорог на лазоревых волнах плыл рядом со щитом Танкарвиля, серебряным, в узоре из золотых фантастических цветков, с пятью закруглениями, в полом центре которых можно было увидеть основной цвет.

Гильом де Танкарвиль давно уже вернулся из своей бессмысленной экспедиции в Арфлёр, но отказывался о чем-либо говорить со своим крестником, заявив, что готов с ним объясниться, когда они тронутся в путь.

Наконец, этот момент пришел, и Танкарвиль объяснил причины своего молчания.

— Пока мы были в Париже, я не мог ничего сказать. Я боялся, что ты наделаешь глупостей.

— Что же такое важное вы хотели мне сообщить?

— У тебя есть сын. Его зовут Рено. Один парижский кюре взял его на воспитание. Мне сообщили, что это весьма достойный человек.

— Что за кюре?

— Не знаю. Я не знаю даже, в каком монастыре живет теперь Мелани. Но у меня есть для тебя от нее письмо.

— Письмо?

Танкарвиль безмолвно протянул ему пергамент. Рено развернул и прочел:

Мне только что стало известно, что одна знатная придворная дама вас любит. Она желает вам счастья, а я никогда не смогла бы сделать вас счастливым. Я создана для служения Господу: теперь, когда я нахожусь подле Него, я окончательно в этом убедилась. Прорицательница Ингрид ошиблась: как и моя сестра Бланш, я смогла осуществить самые дорогие мои желания. В моем прошлом остается лишь одна тень — это вы. Мне невыносима мысль о том, что вы страдаете. Я чувствую свою вину, и это приводит меня в отчаяние. Если у вас осталось хоть немного любви ко мне, на коленях умоляю вас разделить чувства этой дамы. Это единственное, что сможет даровать мне покой.

Ваша сестра в Господе, Мелани.

Рено побледнел и скомкал письмо.

— Это герцогиня Беррийская, не так ли? Что за козни она затеяла? Если бы я знал, я бы ей…

— Именно поэтому я и дожидался, когда мы отправимся в путь. Знай же, что она здесь ни при чем. Это все проделала королева. Она отыскала Мелани в монастыре и долго говорила с ней. Мелани сама решила написать письмо.

Подобное признание не успокоило Рено, совсем напротив.

— Все это не имеет никакого смысла. Я еду в битву, чтобы там погибнуть, других целей у меня нет!

— Дорога долгая, и битва состоится еще не завтра: у тебя будет время подумать.

— Бесполезно! Вы хотели научить меня жить, но появились слишком поздно. Все свое детство я провел в замке, где не было и не могло быть жизни. Когда я встретил вас, я уже не в состоянии был воспринять ваши уроки.

Гильом де Танкарвиль ничего не ответил. Он просто молча посмотрел на своего крестника, который также не проронил больше ни слова.

***

Хотя французская армия и выступила с опозданием, она смогла наверстать упущенное время. Она настигла англичан и, пока не навязывая им боя, начала преследование.

Генрих V и его люди оказались в затруднительном положении. Король оказался слишком самонадеян, когда посчитал, что недели будет достаточно, чтобы добраться до места назначения. Он не учел, что передвигаться придется по враждебной территории. Города и даже замки закрывали перед ним ворота, приходилось либо ввязываться в бой, либо идти в обход.