Отец нес большую лопату, Михаил поменьше, а я совсем крохотную. У каждого из нас был также топорик, фонарь и яблоко. Если дело происходило зимой, то отец учил нас, как аккуратно расчистить дорожку, как срубить засохшее дерево. Он научил нас с Михаилом, как надо разводить костер.

Наконец, мы пекли на костре яблоки, заливали костер и при свете фонарей находили дорогу домой. Летом отец учил нас читать следы животных. Часто мы приходили к какому-нибудь озеру, и Папа́ учил нас грести. Ему так хотелось, чтобы мы научились читать книгу природы так же легко, как это умел делать он сам. Те дневные прогулки были самыми дорогими для нас уроками».

Хотя Михаил и был сыном Царя, но в воспитании и образовании тому не делалось никаких скидок. С семи лет – ежедневные уроки по разным предметам, позже – служба в Гвардейских частях. Но приобщение к военному делу началось уже после смерти отца, которого Михаил просто боготворил. Отношение к матери было лишено подобной сердечности. Как вспоминала ее дочь Ольга, Мария Федоровна не забывала о том, что она Царица даже в детской…

Светским воспитанием детей занималась главным образом мать, отдававшая бесспорный приоритет английской манере: никаких сантиментов, безукоризненное знание этикета, простота в быту, непритязательность в еде, регулярная гимнастики и холодные «водные процедуры». И еще было одно требование: знание иностранных языков. Царевич Михаил английским в совершенстве овладел значительно раньше, чем русским.

Михаил вырос физически крепким, добросердечным, веселого нрава человеком. Еще его отличала отменная храбрость, можно даже сказать, удаль, которую в полной мере он и проявил, когда в годы Первой мировой войны командовал на фронте Кавказской дивизией («Дикой дивизией»). Там Великий князь проявил завидное личное мужество.

Про него можно было с полным правом сказать – «добрый малый». Примерно так о нем и отзывались все, кто с ним общался.

Еще одно качество отличало этого сына Царя: правдивость. Для его круга эта черта характера не являлось выигрышной по той простой причине, что высший свет и придворный мир слишком напоминали театр, где нельзя было «жить по хотению», а надлежало исполнять четко определенные роли. Как правило, овации публики доставались тем, кто в совершенстве владел искусством лицедейства. К числу таковых Великий князь Михаил явно не принадлежал.

Его откровенно тяготила вся придворная «свистопляска», отнимавшая силы, время и выматывавшая душу. Он был учтив, любезен, владел знанием придворного «политеса», но этим его «светские добродетели» и ограничивались.

Его никогда не тянуло на авансцену, ему претила атмосфера столичных салонов, их напыщенность и фальшь. Среди офицеров Гвардии, на учениях, на полевых сборах он чувствовал себя спокойно, уверенно, он был самим собой, он был «в своей тарелке».

Многочасовые же дворцовые рауты, бесконечные ритуальные династические «суаре», дипломатические приемы, торжественные «выходы» и «проходы», официальные «присутствия», заседания Государственного Совета и тому подобные обязательства Михаила Александровича часто тяготили. Причем он иногда даже и не скрывал свою скуку. Порой это замечали близкие, и «дорогой мама́» приходилось делать сыну замечания, призывая его быть «серьезней».

Мария Федоровна после кончины мужа все время ощущала свое одиночество, которого боялась. Ее душа не принимала неизбежного хода времен. Ей не хотелось двигаться «в завтра»; она навсегда осталась «во вчера».

Вдовствующая Царица все время хотела сохранить милое и знакомое в повседневном мире, что окружало, что было дорого и свято, но что неумолимо уходило и изменялось после смерти Александра III. Если бы была ее воля, то она бы этот неукротимый бег времени непременно остановила. Однако то было неподвластно даже Царице.

Смерть супруга привязала Вдовствующую Императрицу к младшим детям, она стала о них заботиться и переживать, как не заботилась и не переживала во времена их детства. Теперь ей постоянно необходимо было их общество.

В 1896 году писала сыну Георгию из Царского Села, куда она прибыла всего на несколько дней после рождения в семье Николая II дочери Ольги: «Я приехала сюда, в Царское, в пятницу в 2 часа 30 минут. Сегодня уже восьмой день, как я здесь. Я думаю остаться до крестин, которые будут 14-го. Я очень рада, что нахожусь здесь с Ники и Аликс. Мне только жаль, что здесь нет Миши и Ольги, которые должны были остаться в Гатчине, потому что здесь дом переполнен и для них просто нет места.

Мне их страшно не хватает. Они мой луч солнышка. Миша со своим хорошим настроением и своей веселостью всегда умеет меня насмешить и развеселить немного».

Рядом были семьи Ники и дочери Ксении, были ее уже две внучки, но Марии Федоровне не хватало общества Миши и Ольги, для которых именно она «была первым человеком на свете».

А «маленькие» становились большими, у них появлялся свой мир. Однако мать того не замечала, да и не хотела замечать. Этот материнский эгоизм повлиял на судьбу и Михаила, и Ольги. Именно по настоянию матери младшая дочь была выдана замуж без любви за принца П.А. Ольденбургского, который к ней не испытывал ничего, кроме равнодушия.

В неменьшей степени «иго материнской заботы» сказалось на судьбе Михаила Александровича, которого мать беззаветно любила. Ему уже давно перевалило за двадцать лет, уже служил в Гвардии, командовал подразделением, а матушка все еще считала его «маленьким» и готова была не отпускать без контроля ни на шаг. Между тем жизнь диктовала свои правила.

В июне 1899 года случилось большое несчастье. В далеком Абас-Тумане скончался Великий князь Георгий Александрович, брат Монарха, Наследник Престола, третий сына Марии Федоровны и Александра III. Это печальное событие принципиально изменило общественное положение Михаила Александровича. Из младшего брата он превратился в Престолонаследника.

Хотя Царь к тому времени состоял уже почти пять лет в браке, имел троих детей, но все – девочки. Корона же должна была наследоваться лицом мужского пола. И самым близким из Династии по степени родства с Монархом являлся Михаил. В особом по этому случаю Царском Манифесте говорилось: «Отныне, доколе Господу не угодно благословить Нас рождением сына, ближайшее право наследования Всероссийского Престола, на точном основании основного Государственного Закона о Престолонаследии, принадлежит Любезнейшему Брату Нашему Великому Князю Михаилу Александровичу».

Пять лет Михаилу «угодно было» исполнять роль Наследника. Эта новая роль свалилась на него совершенно неожиданно, когда ему был почти двадцать один год. Он не думал, что это надолго, он собирался лишь временно исполнить свои высокие обязанности – помогать брату Ники. Правда, помощь эта сводилась главным образом к династическо-представительским обязанностям.

Сам Николай II не питал иллюзий насчет государственных способностей Михаила. В конце 1900