разрешил мне жениться на Стане. Я сегодня уезжаю в Крым, где ввиду нездоровья Милицы, которая не может приехать в Петербург, 29 апреля, надеюсь, состоится моя свадьба в Ливадийской дворцовой церкви. Будь так мил, если найдешь возможным, сообщи об этом дяде (Михаилу Николаевичу. – А.Б.). Не откажи мне тоже передать это Анастасии (сестре. – А.Б.) и братьям. Сердечно твой Николаша».

Автор «забыл» упомянуть, что Крым для венчания избран не в связи с «болезнью Милицы», а в связи с условиями брака. Но такие «мелочи» теперь уже не имели никакого значения.

«Интеллектуалка» Милица и напористая Анастасия оставили свой след в истории не своими брачно-семейными делами, а тем, что «открыли» Распутина (1869–1916). Именно эти две Великие княгиня первыми среди аристократии начали принимать в своих дворцах этого странного человека, родом из сибирского села Покровского, уже к началу XX века снискавшему славу врачевателя душ и провидца.

Милица и Анастасия познакомилась с ним в Киеве в 1903 году, на подворье Михайловского монастыря, когда прибыли в Киево-Печерскую лавру на моление. Они сразу же разглядели в нем человека, обладавшего «большим духовным даром». Его глаза горели таким «магическим огнем», что немедленно покорили сердце доктора алхимии. Милица была потрясена и после непродолжительной беседы сразу же пригласила Григория в себе в столицу. Стана же, смотревшая на мир глазами старшей сестры, всегда лишь поддакивавшая ей, естественно, тоже «воспламенилась».

К тому времени слава Григория еще не достигла Петербурга. Черногорки устроили ему столичную «премьеру». В усадьбах Знаменка и Сергеевка под Петергофом, принадлежавших Милице и Анастасии, Григорий стал частным и желанным гостем. Посещал он их и в их петербургских дворцах. Петр Николаевич и Николай Николаевич целиком раздели душевные привязанности своих ненаглядных…

Обе Великокняжеские пары были очарованы «старцем Григорием», с упоением слушали его «духовные откровения», находя для себя много важного, необычного, «захватывающего». Даже «бесстрашный вояка», Командующий гвардией Великий князь Николай Николаевич, был «пленен» Распутиным. В декабре 1908 года писал своему «ангелу» Анастасии:

«Сию минуту вернулся из дома Пусси (брата. – А.Б.). Видел Григория. Он ужасно огорчен, что не застал Вас. Приехал с Параскевой. Для Твоей матери привез флакон от Макария. Я получил образок на цепочке от Макария. Пусси получил такой же. Затем сказал, что подобного ужаса, как мы переживали в 1905–1906 гг., больше не только нам не будет, но дети и внуки чрез подобный ужас не пройдут».

Распутин предсказал князю, что он и его потомство больше не переживут революционную смуту. Он оказался прав наполовину: потомство избежало этой участи (у него с Анастасией его просто не было), сами же «вкусили ужаса» в полной мере. Еле выбрались из России в 1919 году, коротали «осень своей жизни» почти в нищете на чужбине, где и скончались. (Николай Николаевич и его жена похоронены в Каннах, в церкви Михаила Архангела.)

Черногорки познакомили Царя и Царицу с Распутиным. Несколько месяцев при встречах расхваливали старца, уверяли, что он способен узреть то, что остальным смертным не дано видеть, что он способен снять недуги, перед которыми медицина бессильна.

Александра Федоровна к таким способностям относилась всегда очень внимательно: у Нее на руках больной мальчик и Она не могла оставить без внимания подобный дар. Тем более что Милица рассказала, что у ее сына Романа, которого когда-то вылечил месье Филипп, опять появились признаки падучей и Григорий помог.

Первая встреча Царской Четы и Григория Распутина состоялась 1 ноября 1905 года в Петергофе. В дневнике Царь записал: «Пили чай с Милицей и Станой. Познакомились с человеком Божьим – Григорием из Тобольской губернии».

Позже Распутин в полной мере оправдал надежды Царицы и не раз спасал Ее больного Сына-Наследника Алексея. Однако благодарность к Милице и Стане Александра Федоровна со временем перестала испытывать.

Выяснилось, что черногорки стремились превратить Распутина в инструмент своего влияния на Царя, что они старались использовать его для воздействия на Монарха, добиться новых выгод и субсидий для Черногории. Они вообще вознамерились не просто, как полагается Великокняжеской родне, находиться в числе первых среди подданных. Их это не устраивало. Они хотели занять «кусочек трона».

Царица поняла, что души этих женщин такие же черные, как и их внешность. Дружба кончилась. Наступило охлаждение. Полный разрыв произошел в 1909 году.

С тех пор Милица и Стана могли видеть Царя и Царицу лишь на официальных церемониях. Побывавшая в ноябре 1913 года на Царском приеме в Ливадии княгиня Зинаида Юсупова писала сыну Феликсу: «Черные сестры» ходили, как зачумленные, так как никто из царедворцев к ним не подходил».

Даже в первый год Мировой войны, когда Николай Николаевич занимал должность Верховного главнокомандующего и особенно часто общался с Царем, никакого семейного сближения не наступило. Александра Федоровна в неприятии двух «черных женщин» была непоколебима.

Глава 32. Скандальный мезальянс

Младший сын Императора Александра III появился на свет осенью 1878 года, когда его отец не занимал еще Царского Престола. Он – пятый ребенок в семье Александра Александровича и Марии Федоровны. Через три с половиной года, когда отец уже восседал на Троне, у них появится и «порфирородный отпрыск» – дочь Ольга. Михаил и Ольга всегда оставались для отца и матери «маленькими».

В последние годы жизни Александр III сына Михаила – «Мишкина» – любил особо нежно. У старших детей – Николая, Георгия, Ксении – складывался свой круг интересов, возникали личные дела и заботы, которые «дорогого Папа́» уже и не касались. Младшие же были всегда рядом.

Со своими «маленькими» Самодержец с особой охотой проводил свободное время, которого у Александра III выдавалось все меньше и меньше. Часы, проведенные с младшими детьми, являлись для повелителя Империи самыми приятными. Об этом непременно подробно сообщал супруге в письмах. «Сегодня завтракали с Мишей и беби втроем, а потом они были у меня в кабинете и смотрели картинки. Эта такая радость и утешение иметь их при себе, и они так милы со мной и вовсе мне не мешают. В 3 часа поехали с Мишей верхом, воспользовавшись отличной погодой, и сделали прогулку в 1 ½ часа, а потом еще гуляли пешком. Беби принесла мне утром фиалки, они чудно пахнут» (14 апреля 1892 г.).

Позднее дочь Царя Ольга Александровна вспоминала, как с братом Михаилом они ждали трех часов дня – срока окончания уроков. Этого времени ждал и Монарх, почти в обязательном порядке отправлявшийся на прогулку в живописные гатчинские парки с «беби Ольгой» и «Мишкиным».

«Мы отправлялись в Зверинец – парк, где водились олени, – только мы трое и больше никого.