к напрасной потере патронов, оба офицера сделали последний залп и во главе своих казаков мужественно бросились на первый неприятельский завал. Лезгины встретили атаку градом пуль, но не могли остановить смелый натиск хоперцев, которые достигнув завала, принудили мятежников поспешно очистить позицию и отступить в ущелья гор, причем захватили в плен трех горцев, не успевших скрыться вместе с товарищами.

После того сотник Кузнецов, приказав казакам отнести к коноводам убитого и раненого, а также отвести туда пленных, сам вместе с сотником Шостаком и казаками двинулся к лагерю лезгин. Там уже никого не было, только на притоптанном снегу в некоторых местах виднелись кровавые пятна, да валялось несколько переметных сум с хлебом и бродило без приюта 5–6 ишаков. Осмотрев окружающую местность и убедившись в полном отсутствии мятежных горцев, Кузнецов и Шостак повернули назад и цепью двинулись к передовому лезгинскому завалу, где еще слышались выстрелы. Но вслед за тем перестрелка стала затихать, и хоперские сотни по частям начали отходить к своим коноводам.

Во время атаки хоперцами лезгинских завалов, на площадку к коноводам прискакали князь Чавчавадзе, полковник Мищенко и подполковник князь Челокаев. Начальник отряда отсюда еще раз послал приказание батальонам поспешить к месту боя, так как наверху продолжали еще раздаваться частые ружейные выстрелы, и вниз беспрестанно летели каменья, одним из которых был контужен полковник Мищенко. Спустя не более получаса, подошла пехота, которую князь Чавчавадзе немедленно послал на смену казакам. Рассыпавшись цепью, роты бросились на высоты и стали оцеплять площадку и прилегающие к ней балки. Но в это время наверху раздался сигнал для прекращения стрельбы, поданный есаулом Фисенковым, так как неприятель скрылся из виду и в горах уже стало темнеть. Редкие одиночные выстрелы в пехотной цепи, по появлявшимся кое-где между скалами горцам, продолжались еще с полчаса и, наконец, утихли. Бой был кончен.

Тем временем казаки спустились вниз, где начальник отряда встречал и благодарил каждую сотню отдельно за молодецкое дело. Тут же на площадке около коноводов князь Чавчавадзе допросил пленных, взятых сотником Кузнецовым. Из их рассказов выяснилось, что скопище состояло из более 2-х тыс. человек из лезгин окрестных селений и преимущественно из аула Хиналуг. Желая скорее выбраться из неприветливого ущелья, князь Чавчавадзе приказал продолжать движение. Но, пройдя не более трех верст, войска остановились, так как впереди дорога оказалась совершенно негодною, а наступившие сумерки делали дальнейшее движение в темноте весьма опасным. За неимением места для общего бивака, большая часть отряда заночевала по дороге, там где войска застигла темнота.

На первой площадке разместились кое-как только 2 сотни 1-го Хоперского полка, а остальные две сотни со штабом отряда расположились на, месте бывшего лагеря лезгин.

Вечером на биваке князю Чавчавадзе представлялась депутация из старшин окрестных аулов, от которых мы узнали, что лезгины в хиналугском бою потеряли 80 человек убитыми и ранеными, и все скопище рассеялось по аулам, потеряв всякую веру в свое дело и в своих вожаков. Разспрашивая пленных и депутатов, князь Чавчавадзе спросил: «Как это могло случиться, что две тысячи человек не сумели удержать на такой крепкой позиции отряд, вытянувшийся почти поодиночке на протяжении 5-ти верст». На это лезгины отвечали, что они не только удержали бы наш отряд в этом диком ущельи и не пустили бы в горы, но даже могли окончательно его уничтожить; но их поразила чрезвычайная дальнобойность русских ружей, способных поражать людей почти на расстоянии версты. Оказалось, что первый залп хоперцев вырвал из неприятельской толпы несколько убитых и раненых и произвел на лезгин такое сильное впечатление, что они окончательно оторопели и пали духом, видя, как еще издали их противник уже наносит им губительный вред. Что же будетъ вблизи?

После вечерней зари от пехоты была выставлена густая цепь сторожевых постов. День этот выдался для отряда весьма тяжелый, а ночлег оказался и того хуже. Почти всю ночь люди не спали, вследствие невозможности устроить себе хоть мало-мальски сносное ложе и из опасения свалиться в пропасть. На несчастье, ночь выдалась морозная и холодная; костров оказалось также невозможным развести, так как люди, спеша к месту боя побросали взятые накануне поленья дров; к тому же полный недостаток сухарей и фуража заставили людей и лошадей в морозную осеннюю ночь оставаться голодными и холодными. В такой нужде провели хоперцы в Хиналугском ущельи ночь под 1-е ноября. Этот в высшей степени неудобный и памятный всем ночлег дорого обошелся отряду, так как за ночь сорвалось с тропинки и разбилось на дне пропасти 50 лошадей, в том числе 2 казачьих, 5 артиллерийских, а остальные вьючные с патронами и разным имуществом.

Наконец, настало утро 1-го ноября. С рассветом отряд выступил в путь и продолжал движение к аулу Хиналуг, где предполагалось дать отдых усталым войскам, не имевшим дневок с самого выступления из Нухи. До аула Хиналуга оставалось не более 5-ти–6-ти верст, но батальоны и сот ни достигли желанного аула только после полудня. Дорога, которую ночью и днем во время движения немного разработала саперная команда, следовавшая впереди отряда, оказалась совершенно непригодной для следования войск.

Во время этого небольшого перехода отряд несколько раз останавливался; приходилось пробираться по одиночке, поддерживая и несколько раз перевьючивая горную полубатарею и прочие войсковые вьюки. Наконец, в три часа пополудни отряд вступил в хиналугский аул, жители которого встретили князя Чавчавадзе с полною покорностью хлебом и солью.

Переход Нухинского отряда через главный Кавказский хребет в такое позднее время года произвел на жителей южного Дагестана весьма сильное впечатление. Весть об этом подвиге русских войск моментально облетела горы и достигла скопищ Кази-Ахмета, осаждавших укр. Ахты. Сделав в Хиналуге две дневки и получив реквизиционным способом провиант и фураж, отряд двинулся далее к урочищу Кусары. Дорога в этом направлении хотя была лучше, но, благодаря глубокому снегу, сильно стесняла движение, почему войска прибывали на ночлеги очень поздно. Арьергардным же сотням 1-го Хонерскаго полка особенно приходилось тяжело, так как на их обязанности лежала переноска раненых, почему казаки приходили на бивак только поздно ночью.

4-го ноября отряд прибыл в уроч. Кусары, откуда на другой же день, сдав раненых в лазарет 84-го пехотного Ширванского полка и запасшись провиантом, выступил далее по направлению к укр. Ахты. Но дорогою получено было известие, что Кази-Ахмет, узнав о поражении лезгин в Хиналугском ущельи, на другой же день покинул свой стан под Ахтами и бежал в горы вместе с двумя своими сыновьями; скопище же его рассеялось, причем, как передавали лазутчики, лезгины от Ахты направились к Нухе,