А потом, смеясь, добавляет: «Пожалуй, только что и сказал».

Он слышит приближающееся по коридору цоканье когтей, иМарлоу сует нос в его кабинет. Марлоу — уэльский корги6, с короткими лапами ибольшими ушами, уже старенький, со своими болями и ломотой в костях, не говоряуже о глазе, который ему удалили, вместе со злокачественной опухолью, в прошломгоду. Ветеринар говорил, что операцию Марлоу, скорее всего, не переживет, но онпережил. Хороший малыш. И крепкий. А когда он поднимает голову, чтобыпосмотреть на писателя, на его морде играет привычная собачья улыбка. « Какжизнь, старина? — словно спрашивает она. — Написал сегодня хорошие слова? Всепутем?»

— Все у меня хорошо, Марлоу, — отвечает он. -Держусь. А какты?

Марлоу (иногда известный, как « Ваша мордатость „) в ответпокачивает скованной артритом «кормой“.

«Снова вы», — вот что я ему сказал. А он спросил: «Ты менявспомнил?» А может, просто сказал: «Ты вспомнил меня». Я сказал ему, что хочупить. Он ответил, что воды у него нет, что он сожалеет, а я обозвал его лжецом.И правильно обозвал, потому что нисколько он не сожалел. Плевать он хотел нато, что мне хотелось пить, потому что Джейк умер, и он пытался возложить винуна меня, этот сукин сын пытался обвинить в смерти мальчика меня…»

— Но в действительности ничего этого не произошло, говоритКинг, наблюдая, как Марлоу возвращается на кухню, где может вновь проверить,если ли в его миске вода, прежде чем улечься вздремнуть. А днем он спит наудивление долго. Кроме них двоих дома никого нет, а в таких случаях писательчасто разговаривает сам с собой вслух. — Я хочу сказать, ты это знаешь, не такли? Знаешь, что в действительности ничего этого не было.

Он полагает, что знает, но такая вот смерть Джейка наудивление странная. Джейк присутствует во всех его черновых набросках, и в этомнет ничего удивительного. Потому что Джейк должен был оставаться на страницахкниги почти что до самого конца. Все они должны были оставаться. Разумеется,автор не может полностью контролировать ни одну история, за исключением плохой,которая заканчивается ПВБ, что чтобы история вышла из-под контроля до такойстепени… это нелепо. И больше

Уэльский корги — порода декоративных собак, шерсть гладкая,средней длины, рыжевато-коричневый или черный с белыми или желтыми отметинами,высота 30 см . Выведена в Уэльсе. ПВБ — погиб в бою напоминает наблюдение запроисходящим со стороны (или слушание песни), чем написание выдуманной истории.

Он решает, что приготовит себе на ленч сэндвич с ореховыммаслом и желе и забудет обо всем этом до завтрашнего дня. Вечером он собираетсяпосмотреть новый фильм Клинта Иствуда «Кровавая работа», и рад тому, что можеткуда-то поехать, заняться чем-то еще. Завтра он вернется за стол, и какие-томоменты из фильма, возможно, попадут в книгу… сомнений тут быть не может, самРоланд частично списан с Клинта Иствуда, каким тот предстал в трилогии СерджиоЛеоне «Человек без имени».

И… раз уж разговор пошел о книгах.

На кофейном столике лежит книга, которую этим утром привезиз его офиса в Бангоре курьер «ФедЭкс»: «Полное собрание поэтических сочинений»Роберта Браунинга. В книге, конечно же, есть и «Чайлд Роланд к Темной Башнепришел», эпическая поэма, которая лежит в основе длинной (и утомительной дляглаз) истории Кинга. Марлоу словно читает чувства писателя, как открытую книгу(и, возможно, это ему под силу, Кинг всегда подозревал, что собаки —сравнительно недавние эмигранты из страны Эмпатика, где каждый знает, чточувствуют другие), потому что улыбка на его морде становится шире.

— Одно место для этой поэмы, старина, — говорит Кинг ибросает книгу обратно на кофейный столик. Это большой том, так что приземляетсяон с грохотом. — Одно место и только одно, — потом писатель откидывается наспинку кресла и закрывает глаза. «Посижу здесь минутку — другую», — думает он,зная, что морочит себе голову, зная, что наверняка задремлет. Так и происходит.

1

Они действительно нашли довольно-таки большую кухню ипримыкающую к ней кладовую на наземном уровне Экспериментальной станции 16-госектора Дуги, и недалеко от лазарета. Они нашли и кое-что еще: кабинет сэяРичарда П. Сейра, когда-то возглавлявшего оперативную службу Алого Короля, нотеперь перебравшегося на пустошь в конце тропы, спасибо быстрой правой рукеСюзанны Дин. На столе Сейра лежали на удивление полные досье всех четырехчленов ка-тета. На фотографии Джейка и Эдди в этих досье они не могли смотретьбез боли. Воспоминания были куда как лучше.

На стене кабинета Сейра висели в рамах две картины маслом.Одна изображала сильного и симпатичного мальчика. Без рубашки, босиком, свзъерошенными волосами, улыбающегося, одетого только в джинсы и с докерскимзахватом на плече. Возрастом он не отличался от Джейка. В картине было что-то,пожалуй, неприятно-чувственное. Сюзанна подумала, что художник, сэй Сейр, аможет, они оба, принадлежали к банде Лавандового холма. Так в Виллидж иногданазывали гомосексуалистов. У мальчика были черные волосы, синие глаза, алыегубы. Незажившая рана на боку и родимое пятно на левой пятке цветом неотличались от губ. Перед ним лежала мертвая белоснежная лошадь. Кровь виднеласьна ее оскаленных зубах. Левая нога мальчика, с отметиной на пятке, стояла набоку лошади, губы изгибались в торжествующей улыбке.

— Это Лламри, лошадь Артура Эльдского, — пояснил Роланд. —Ее изображали на всех знаменах, с которыми воины Гилеада шли в бой. Образ этотсчитался сигулом всего Внутреннего мира.

— Значит, согласно картине, Алый Король победит? — спросилаона. — Или, если не он, то Мордред, его сын?

Роланд вскинул брови.

— Благодаря Джону Фарсону люди Алого Короля давным-давнопокорили земли Внутреннего мира, — и тут же он улыбнулся. И эта ослепительнаяулыбка настолько отличалась от обычного выражения его лица, что у Сюзанныголова едва не пошла кругом. — Но мы победили в единственной битве, котораядействительно имеет значение. Так что на этой картине изображена всего лишьчья-то желанная мечта, — а потом, со свирепостью, которая удивила ее, Роландкулаком разбил стекло и схватившись за холст, дернул его, разорвав до середины.

Сюзанна остановила его, прежде чем Роланд успел разорватькартину на мелкие клочки, что он, несомненно, собирался сделать. Указала нанижнюю часть холста. Точнее, на написанные маленькими, но каллиграфическимибуквами имя и фамилию художника:

Патрик Дэнвилл.

Вторая картина изображала Темную Башню, черный цилиндр,уходящий ввысь. Возвышалась Башня на дальнем конце Кан'-Ка Ноу Рей, поля роз. Вих снах Темная Башня казалась выше самого высокого небоскреба Нью-Йорка (дляСюзанны это был Эмпайр-Стейт-Билдинг). На картине она выглядела не вышешестисот футов, но это нисколько не умаляло ее увиденной во снах величественности.Узкие окна по спиралям поднимались все выше и выше, точно так же, как и в ихснах. На вершине виднелся консольный эркер с цветными стеклами, и каждый цвет,Роланд это точно знал, соответствовал одному из цветов Колдовской радуги. Всамом центре эркера было кольцо, такое же розовое, как и шар, оставленный всвое время на хранение некой ведьме по имени Риа. А уж его эбонитовая серединаполностью соотносилась с цветом Черного Тринадцатого.