Закаленный съемками «В плохом вкусе», когда он отвечал за все аспекты фильма, в котором также сам исполнил одну из главных ролей, Питер блестяще справляется с техническими задачами. Он не только прекрасно рисует и ваяет, но и может заняться любым аспектом кинопроизводства. Он не умеет писать код, но в остальном он мог бы работать в любом отделе киностудии.

«У меня такое впечатление, что во «Властелине колец» не возникало ни одной проблемы, которую невозможно было бы решить клонированием Питера, – говорит Коста Боутс. – Он не может быть везде и всюду одновременно, но ему этого хочется. Он хочет все контролировать. Полагаю, это стремление разделяет любой кинематографист, желающий оставить след в своем творении».

Джексон – гикнутый режиссер с индивидуальным почерком, воспитанный на фильмах Харрихаузена и студии «Hammer». Он человек здоровых противоречий. «Все мои фильмы – личные, – сказал он мне однажды. – Да и как иначе?» Картины «В плохом вкусе», «Живая мертвечина», «Небесные создания» и «Властелин колец» – результаты творчества одной восприимчивой души, способной убедить других принять ее безумство.

Он привнес в свои фильмы дотошность моделиста и способность полностью погрузиться в работу. «Он любит все контролировать, но это прекрасно, – отметил Мартин Фримен. – Он будет снимать до умопомрачения, пока результат ему не понравится».

«При монтаже «Властелина колец» я обратил внимание на то, что Питер смотрит всё, – говорит Боутс. – Бесконечные сцены с мечами, со скачущими лошадьми – материала было очень много. Материала было невероятно много. Но чем больше у него было вариантов, тем больше он радовался. Я еще думал: «От такого я сошел бы с ума». Но он так устроен. Он прекрасно подходит для такой работы».

«Он мог бы выбирать только лучшее, следуя классическим принципам кинематографа, – утверждает Бойенс, – но предпочел другой подход. Он просто хочет рассказывать истории».

Джексон с удовольствием обсуждает психологию отдельных сцен из фильмов Скорсезе, но сочетает интеллектуальность и художественное чутье с непокорным духом прирожденного шутника. Когда его пригласили на голливудский ужин в честь другого новозеландца, Сэма Нилла, Джексон никого не удивил, отправив короткометражку, которую снял с помощью Боутса. Она начинается с того, что Джексон, сидя в машине, говорит: «Пожалуй, стоит показать твоим друзьям твой дом в Веллингтоне, потому что он прекрасен». В снятой одним планом сцене он подъезжает к дому, возле которого стоит целая толпа «Ангелов ада». Они вломились в дом Нилла. «Это и правда был его дом, – хохочет Боутс. – Питер достал ключ – и на видео мы приезжаем в разгар ограбления».

Попытавшись остановить грабителей, Джексон в конце концов убежал от них поджав хвост и сказал прямо в камеру: «Не беспокойся, Сэм, мы с этим разберемся. Мы найдем способ свести с ковра эти ужасные пятна…» Пока он говорит, дом на заднем фоне загорается и взрывается. Все это было снято на ручную камеру, после чего Джексон передал материал в «Weta Digital», чтобы там добавили спецэффекты.

Режиссер нисколько не сомневается, что способ можно найти всегда. Если способа нет, его нужно придумать. Хенна рассказывал, как сообщил Джексону, что они нашли идеальное место для съемок Эдораса в отдаленной ледниковой долине. При этом он предупредил своего друга, что долина очень труднодоступна: чтобы начать там стройку, нужно было возвести три моста и проложить полтора километра дороги. «В ответ он сказал, что мы снимаем эпический фильм, для которого нужны эпические панорамы, а потому пара мостов и кусок дороги нам не помеха».

Всякий раз, когда что-то казалось пугающим, Хенна вспоминал позицию режиссера: всегда можно построить дорогу.

«Питер давит, и давит, и давит, – смеется Тейлор, – но он давит, чтобы все выкладывались на полную, а не чтобы укрепить свое эго. Никакого эго нет вовсе».

На горе Руапеху, их священной Роковой горе, работали несколько съемочных групп. Сопродюсер Рик Поррас, который вырос в Сан-Франциско и на заре карьеры был ассистентом Роберта Земекиса, возглавлял вторую группу на склоне горы, в стороне от Питера, командовавшего основной группой. «В какой-то момент мы заметили, что свет меняется: солнце входило в свой золотой час, а на небе появилась невероятная облачная башня. Казалось, здесь не обошлось без волшебства, потому что это случилось само собой, прямо у нас на глазах. У нас была камера, поэтому мы начали снимать и не могли дождаться просмотра, чтобы похвалиться своим облаком. На следующий день все собрались на просмотр – и это облако появлялось на экране снова и снова, снятое с разных ракурсов… Все побросали свои дела, чтобы снять красивое облако».

Шон Эстин сказал, что работать под руководством Питера – значит, «чувствовать себя частью вселенской игры».

* * *

Перефразируя другого знаменитого американца, можно сказать, что нам следует спрашивать не только что Джексон сделал для «Властелина колец», но и что «Властелин колец» сделал для этого скромного новозеландца. Не стоит забывать, что эти фильмы основаны на трудах смиренного оксфордского профессора, наделенного феноменальным воображением. Решив снять фэнтези-фильм, Джексон и Уолш обратились к истокам. Бойенс внесла свой ценный вклад как человек, наиболее преданный профессору. Ли и Хоува вдохновили книги. Что-то в этой грандиозной, но в то же время камерной истории исполнило актеров и членов съемочной группы сверхъестественной преданности общему делу.

«Любовь к «Властелину колец» и изображенному в нем миру, – говорит Тейлор, – заставила всех на порядок превзойти себя. Она задала нам планку».

Во время съемок на заляпанных клеем скамейках «Weta Workshop» и на столах уставших аниматоров «Weta Digital» постоянно лежали основательно потрепанные экземпляры книги – казалось, на съемках незримо присутствовал сам Толкин.

Мир Толкина настолько убедителен, что сама история и нашедшие в ней отражение архетипы затронули и затрагивают сердца миллионов. Миссия Фродо универсальна – темная лошадка побеждает, просто потому что победа маловероятна, но герой выбирает верных спутников.

«Невозможно отрицать, что книга Толкина вдохновляет, ведь она задела за живое так много людей, – говорит Хоув. – Я встречал немало детей, которые первым делом посмотрели фильмы, а затем уже взялись за книги. Это любопытно, ведь для таких, как я, все было наоборот».

Наша любовь к Средиземью не лишена духовной составляющей. Став проводником древних мифологических традиций (скандинавской, греческой и даже библейской), Толкин пробудил любовь к глубоким, историческим, псевдорелигиозным загадкам, которой ныне пронизана вселенная комиксов. Явно наблюдается культурная зависимость от этой формы воображаемой археологии (необходимость истории сама по себе становится темой книги).

Толкин поставил перед собой серьезную задачу создать мифологию для Британии. В итоге он создал мифологию для всего мира. В 1977 году, приступив к работе над «Звездными войнами», Джордж Лукас внимательно изучил эти мифологические архетипы[49] и пришел к выводу, что они по-прежнему взывают к людям новых поколений, даже шитые белыми нитками.