Люди в красных, коричневых, зеленых и белых плащах заревели от дикой радости. Рев сменился потоком восклицаний. Затем, когда все умолкли, заговорил высокий человек из группы оранжевых плащей:

— Ты лжешь!

Илдан вытолкнул вперед Джефра.

— Скажи ему, щенок, скажи всемогущему Ромеку, Хранителю Очага очаров!

— Это правда, господин, — сказал Джефр, опустив голову. — Я сын Экмала из Северного дома… — И он, заикаясь, рассказал все, что знал. Толпа внимательно слушала, — Но Бендсмены обещали, господин, — закончил он, — что Цитадель будет отстроена снова, и мой отец послал Сверлящего Небо известить кланы…

Новый рев Малых Очагов заглушил его слова. Старк видел, что они были менее многочисленны, чем очары. Он прикинул, что оранжевых плащей было около ста двадцати. Шестьдесят пурпурных плащей Илдана стояли на втором месте. Все вместе Малые Очаги чуть превышали очаров. Желтые плащи еще не прибыли, но Старк почему-то решил, что их будет не больше двух десятков. Здесь присутствовали телохранители вождей, почетные стражи, но по их количеству можно было судить об общем числе воинов, которыми располагал каждый клан.

Очары сомкнули ряды, выйдя из толпы, и сформировали плотный отряд оранжевого цвета. Они переговаривались между собой, а глаза Ромека, голубые и холодные, искали взгляд Старка. Малые Очаги смешались, и люди обсуждали слова Илдана.

Позади них темнело отверстие. Старк не мог видеть, что было внутри. Оттуда вырывался ветер со странным звуком. Старк представил себе, что ветер говорит на тайном языке, рассказывая о том, что происходит внизу, а если ветер говорил, значит, было кому слушать…

Ромек выступил вперед и допросил Джефра, заставив его снова рассказать о том, как Старк и собаки появились в убежище. Затем он сказал:

— Похоже, что этот человек, пришедший неизвестно откуда, совершил большое преступление. Поскольку оно касается нас, мы займемся им.

— Несомненно, для того, чтобы отдать его Бендсменам и угодить таким образом вашим хозяевам, — сказал Илдан.

— Он для нас никто, — сказал Ромек. — Отойдите.

— Ты забыл о Северных Псах, — сказал Илдан. — Ты знаешь их. Попробуй, если хочешь.

Ромек заколебался. Девять пар страшных глаз уставились на него. А Илдан снова закричал красным, белым, коричневым и зеленым плащам:

— Темный Человек победил Цитадель! А теперь он победит Юронну!

— Юронну! — закричала толпа. — Но как? Как?

— Если мы соединим наши силы и он станет командовать нами! Если фалларины его освятят! Он не нашей расы, и у него долг крови только к Бендсменам! В силу этого долга он и предлагает нам Юронну! Юронну! Пища, вода, защита от Бегунов! Жизнь!..

Это звучало как боевой клич.

Когда Ромек сумел заставить себя слушать, он сказал:

— Это означает войну с очарами. Мы усеем пустыню вашими трупами.

— Может быть, да, а может быть, и нет! — крикнул вождь коричневых плащей. — Если мы возьмем Юронну, Пришедшие Первыми станут последними…

В его словах слышалась ненависть, старая и непримиримая. Ромек услышал ее. Он посмотрел на собак, на Старка и склонил голову в капюшоне.

— Это произойдет только в том случае, если фалларины освятят его кровью. Очень хорошо. Пусть он идет к фалларинам и просит дать ему милость ветров. Когда они его выслушают, посмотрим, где он очутится, в Юронне или на Весеннем Костре…

— Он не пойдет к фалларинам, пока его не пригласят, — сказал Илдан.

— Нет, я пойду сейчас, — сказал Старк.

— Ты не можешь этого сделать, — сказал Илдан, и храбрости больше не было в его голосе. — Туда никто не входит без разрешения.

— А я войду…

Не сходя с седла, Старк двинулся вперед, сопровождаемый собаками. Их ворчание походило на глухие раскаты грома. Люди в капюшонах расступились, давая им проход. Старк не оглядывался и не знал, следует ли за ним Илдан. Он не торопясь проехал мимо платформы и клеток, где ждали своей участи жертвы без плащей и повязок. Он видел их отчаявшиеся лица: белые как снег, если не считать коричневой ленты вокруг глаз.

Он подъехал к узкой двери в скале. Илдан не последовал за ним в эту продуваемую ветрами темноту.

Скалистая тропинка позволяла ехать только одному всаднику. Мягкие лапы животного и собак почти не производили шума на голой скале. Тут царил холод, могильный холод, и не было солнца. Старку показалось, что он понимает речь ветра.

Иногда ветер смеялся очень недружелюбно…

Существа, — сказал Джерд.

Я знаю.

На самом верху были галереи. Старк чувствовал, что там кто-то шевелится, бегает. Он знал, хотя и не мог видеть их. Он знал, что оттуда, сверху, обломки скал могут свалиться ему на голову.

Следите за окружающим!

Н’Чака, нельзя следить. Мозг ничего не говорит. Ничего не слышим…

А ветер по-прежнему говорил.

Ущелье закончилось перед скалистой стеной. Одно-единственное отверстие, через которое мог пройти только один человек, вело через нее. За отверстием спиральная лестница круто поднималась в темноту.

Старк шел первым. Собаки шли позади и беспокойно ворчали. Они шумно дышали в этом тесном пространстве. Наконец Старк увидел конец лестницы. Узкая и высокая дверь была открыта, и за ней был свет.

На пороге сидело существо, смотревшее на него из-под длинных век…

Оно было лысым и рогатым. Четыре его руки казались очень гибкими и сильными, каждая из них заканчивалась тремя щупальцеобразными пальцами. Существо открыло рот и сказало:

— Я — Клетект. Я страж двери. Кто пришел в Место Ветров?

— Старк. Я — чужак. Я прошу фалларинов выслушать меня.

— Тебя не вызывали.

— Но я пришел.

— С тобой существа на четырех ногах, мозги их черные и пылающие.

Н’Чака, это существо ничего не боится! До его мозга невозможно добраться!

— Они не причинят никакого вреда, — сказал Старк. — Во всяком случае, если нам не причинят зла.

— Они не могут принести никакого зла, — сказал Клетект. — Они беззащитны.

Н’Чака, мы не встречались с таким!

Собаки заскулили. Старк поднялся еще на одну ступеньку.

— Не обращай внимания на собак, твои хозяева хотят меня видеть. В противном случае мы не дошли бы до этой двери.

— Будь что будет, — сказал страж. — Войди.

И он встал, освобождая дорогу.

Старк вошел в узкую дверь. Собаки неохотно пошли за ним.

Он оказался в огромном амфитеатре, окруженном утесами, такими высокими, что лучи Старого солнца никогда не доставали до дна этого гигантского цирка. Пол покрывал мох, казавшийся скорее зернистым, чем мягким.