это может быть проблематично. Поэтому нам стоит быть очень осторожными в вопросах политики. По крайней мере, в ближайшее время. В ином случае… Я боюсь, наши враги могут найти себе союзников среди других королей. И тогда нас будет ждать война не просто с внешним врагом, а куда более страшная война. Война с другими людьми.

— Отец, надеюсь этого не случиться. — вздохнул глава церкви, воздев глаза к потолку.

— Я тоже надеюсь, что не случиться. Но подготовиться мы обязаны.

— Да, обязаны. — твёрдо посмотрел в глаза своему другу Этериас. — Пожалуй, у меня есть пара идей, что здесь можно сделать…

Дождавшись, пока за верховным иерархом закроется дверь, Кормир II позвонил в колокольчик, позвав секретаря.

— Позови ко мне лорд Иллиона.

Вскоре гвардеец в бело-синем плаще явился на вызов короля, вопросительно посмотрев на него.

— Пора начинать крупномасштабную подготовку к войне, Иллион. Тихо, медленно, неспешно… Расширь гвардию, попроси ветеранов взять побольше учеников, запасай провизию. И сделай то же самое для регулярной армии. И для ополчения тоже сделай запасы. Время растрясти казну.

— Вы уверены, милорд? — Удивленно вскинул брови вверх гвардеец. — Одних лишь сил гвардии достаточно, чтобы поставить на колени перед Ренегоном любое королевство! С кем мы собираемся воевать, если нам впервые за столетия нужна регулярная армия?

Король встал из-за стола, заложил руки за спину, и подошёл к окну кабинета.

— Я и сам ещё не знаю. Но я король Ренегона, и я чувствую, что за всем происходящим стоит чья-то рука. Пока мы не смогли сложить мозаику, понять, кто стоит за всеми этим, но уже сейчас можно уверенно, точно заявить: это всё часть какого-то странного, непонятного, и возможно, бесчеловечного плана.

— Но как нам готовиться к войне, когда мы не знаем, чего ожидать? — растерянно спросил гвардеец.

— Учитывая, что мы не знаем, с какой именно стороны придёт угроза, находясь в центре королевств… Ответ только один. Мы должны быть готовы воевать со всем миром сразу. Исходи из итого.

Глава 41

— Нет, нет, и ещё раз нет! Это чушь! — раздражённо посмотрел на меня лучший учёный севера. — Говорю тебе, это не сработает. Фокусировочные узлы просто пойдут вразнос, если превысить лимиты, и всё, чего ты можешь добиться это большой взрыв. Нужно как минимум десять штук! Иначе вся энергоконструкция развалиться. Боюсь даже гадать, что произойдёт в этом случае. Всплеск искажённого нейтраля такой мощи… Может случиться всё что угодно. Если бы это был огонь, я бы сказал, что там будет лавовое озеро, а если вода, то огромное озеро. Но изначальная энергия бытия может быть совершенно непредсказуемой, и я в этом участвовать не буду! Достань необходимое, или я умываю руки. Иначе провести подобный ритуал, основываясь всего на одном, не слишком подходящем виде энергии, просто невозможно!

Имматон Септентрионский хлопнул дверью моего кабинета и был таков.

За последний месяц мы провели очень плодотворную работу. Достаточно плодотворную, чтобы я уяснил для себя одну вещь: этот человек был гением. Гордым, не признающим авторитетов, совершенно неуважительным и редко следящим за языком, но гением.

Ради интереса я предложил ему рассчитать схему ритуала для поднятия высшей нежити, при условии, что от изначального материала остался только прах или пепел.

Я полагал это невозможным. Зацепиться не за что: души нет, разума не осталось, сами остатки просто рассыпались и не несут нужных энергоследов… Он справился за вечер. При том что он знал об искусстве смерти меньше меня.

Именно по этой причине я пообещал себе никогда не учить этого сверхразума искусству смерти по-настоящему.

В целом, он справлялся с поставленной задачей. Ему оказалось по силам переделать необходимый ритуал исключительно под энергетику смерти. Он не знал, что это именно смерть, полагая требуемый тип энергии очередным типом искажения чистого нейтраля, но я-то прекрасно знал, что будет при таком неконтролируемом всплеске смерти.

Посыпанная прахом мёртвая земля на мили вокруг, вот что будет. Даже высшую нежить может распылить: конструкция проклятий тоже имеет свои пределы.

Проблема была в том, что по его расчётам для ритуала требовалось то, что я не мог достать.

В созданном для моего помощника учебнике была таблица ингредиентов для ритуалистики смерти и даже схемы для расчёта новых.

И этот гений, разумеется, рассчитал новые, необходимые для фокусировки элементов ритуала, вещи, и сформировал к ним требования.

Он сумел уложиться в десять тысяч жертв: хотя сам говорил, что можно использовать и больше, но энергию от каждой тысячи требовалось направить, сфокусировать, и для этого были изобретены отдельные фигуры и ритуалы. Но вот ключевой точкой фокуса, переходником всего концентрата тысячи смерти, должно было послужить то, что я не могу достать.

Вот где я ему должен достать абсолютно добровольную жертву? В ритуалистике смерти было понятие добровольной жертвы. Было понятие самопожертвования, когда мастер приносит в жертву себя или часть своего тела. И философ, поразмыслив, сформулировал требования к необходимому узлу ритуала, как абсолютно добровольную жертву. Иными словами, добровольность жертвы должна не подвергаться никаким сомнениями, и она должна сделать это самостоятельно, причём, вероятно, с полными пониманием того, что происходит и как происходит.

Иными словами мне требовался десяток живых адептов смерти, что буду абсолютными фанатиками, и отдадут ради моего бессмертия собственные жизни и даже души.

Потому что именно их души должны послужить направляющим и фокусирующим элементом, и, вероятно, будут искажены до неузнаваемости столь мощным потоком смерти. Это сведёт их с ума, минимум… Если от разума вообще что-то останется.

Я мог убедить десяток людей, чтобы они принесли себя в жертву, шантажом или угрозами.

Я мог обмануть десяток людей, заставив поверить их, что они совершают благое дело, даруя мне бессмертие.

Но всё это совершенно не укладывалось в понятия, которые требовал этот негодяй. А учитывая, что речь шла об около-концептуальной магии… Вероятно, он прав, и попытка уйти от заданных условий действительно просто развалит ритуал, обернувшись пшиком и пустой тратой жертв в лучшем случае.

Но вот где я ему возьму людей, что готовы пожертвовать жизнью и душой ради человека вроде меня, полностью осознавая это?

Какого бы хорошего мнения я ни был сам о себе, я прекрасно осознавал, каким человеком настоящий я выгляжу в глазах