Джесси мысленно прокрутила картину: вот она, вытянув руки, роется в мусоре, словно археолог... Вот ее руки, в перчатках, и длинные обтрепанные рукава нижней рубашки. Да — рукава были слишком длинным: они полностью скрывали часы. Комок в желудке начал рассасываться. Ничего страшного не произошло, можно не беспокоиться? Но Джесси понимала, что именно такие глупые оплошности она и не может себе позволить.

— Корн, медленно заверни за угол, — сказала она. — Медленно.

* * *

Не спеша поднимаясь в коричневом «Таурусе» в гору по извивающемуся шоссе на Клангертон, Джэнсон нашел не отмеченный указателями поворот, о котором говорил хозяин кафе. Проехав мимо, он свернул с дороги и спрятал машину в естественной пещере, образованной растительностью, за густыми кустами и ветками. Он не знал, что его может ждать, но осторожность требовала сделать его появление в этих местах как можно более незаметным.

Джэнсон вошел в лес, утопая ногами в мягком ковре полусгнивших сосновых иголок и веток, и вернулся к узкой дорожке, мимо которой только что проехал. Воздух был наполнен смолистым ароматом хвои, вызывавшим в памяти моющие средства и освежители воздуха, так настойчиво его копирующие. Казалось, человеческая рука не тронула этот лес, сохранив придорожные заросли в первозданном виде. Наверное, именно через такие леса пробирались четыре столетия назад европейские поселенцы, осваивавшие неизведанные места, прокладывающие себе дорогу ножом и кремниевым ружьем, воюющие с туземцами, многократно превосходящими их числом и бесконечно более мудрыми в умении ладить со здешней природой. Вот как рождалось то, чему было суждено стать самой могущественной силой на планете. И сегодня эти места оставались одними из красивейших в стране, и чем реже можно было встретить в них следы тех, кто теперь здесь жил, тем более прекрасными они казались.

И вдруг Джэнсон увидел перед собой аэродром.

Перед ним открылся небольшой расчищенный, участок леса, и очень ухоженный: кусты совсем недавно аккуратно обрезаны, овал травы подстрижен. Взлетно-посадочная полоса была пустынной, если не считать прикрытого брезентом джипа. Как машина попала сюда, оставалось загадкой, ибо Джэнсон не мог обнаружить никакой отходящей от аэродрома дороги, если не считать воздушного пути.

Аэродром был прекрасно замаскирован окружающими его густыми зарослями. С другой стороны, эти же заросли сейчас были на руку Джэнсону, позволяя ему устроить незаметный наблюдательный пункт.

Забравшись на старую сосну, Джэнсон затаился за толстым стволом и ветвями, покрытыми густой хвоей. Оперев бинокль о маленькую ветку, он стал ждать.

Ждать пришлось долго.

Медленно проходил час за часом, а единственными гостями были москиты да случайные сороконожки.

Однако Джэнсон почти не замечал хода времени. Он находился в другом месте: погрузился в отрешенность снайпера. Мозг окунулся в область подсознательных мыслей, при этом один его участок оставался в состоянии предельного обострения чувств.

Джэнсон был убежден, что сегодня самолет прилетит, не только полагаясь на слова хозяина бакалейной лавки, но также потому, что руководство такой сложной структурой не может быть основано исключительно на электронных средствах связи: необходимо также принимать и отправлять пакеты, посылки, людей.Но что, если он ошибся и сейчас только теряет самое драгоценное, что у него есть, — время?

Он не ошибся. Сперва этот звук казался жужжанием насекомого, но затем, по мере того как он стал усиливаться, Джэнсон понял, что это самолет делает круг, заходя на посадку. Каждый нерв, каждый мускул его тела напрягся до предела.

Это оказалась новая «Сессна» 340-й серии, двухмоторный самолет. По той изящной гладкости, с которой летчик посадил самолет на грунтовую полосу, Джэнсон понял, что это профессионал высочайшего класса, а не фермер, опрыскивающий свои поля ядохимикатами. Выйдя из кабины, пилот в белом мундире разложил алюминиевый трап из шести ступенек на шарнирах. Блестящий фюзеляж самолета сверкал на солнце, ослепляя Джэнсона. Он только разглядел, что второй человек, на этот раз в синем мундире, помог пассажиру спуститься на землю и быстро отвел его к джипу. Помощник сбросил брезент с «Рейндж Ровера», похоже, бронированного, если судить по тому, как прогнулась под весом машины подвеска. Открыв заднюю дверь, помощник помог пассажиру сесть в машину, и внедорожник рванул с места.

Проклятье!Джэнсон тщательно всмотрелся в бинокль, пытаясь разобрать, кто этот пассажир, но солнечные блики и тонированные стекла машины не позволяли заглянуть в салон. Отчаяние поднималось у него в душе подобно ртути в нагретом термометре. Кто это? «Петер Новак»? Один из его помощников? Определить это не было никакой возможности.

А затем машина исчезла.

Куда?

Она словно растаяла в воздухе. Спустившись на землю, Джэнсон долго изучал поляну в бинокль пока наконец не понял, что произошло. В заросли под острым углом уходила узкая просека, по ширине едва пропускающая машину. Таким образом, окружающие деревья делали просеку практически невидимой почти со всех сторон. Кто-то мастерски воспользовался особенностями ландшафта, создав на их основе идеальную маскировку.

Двигатели «Сессны» снова взревели, и небольшой самолет, совершив короткий разбег, поднялся в воздух, обдав заросли выхлопами авиационного керосина.

Джэнсон направился к просеке. Она имела в ширину футов восемь и была закрыта сверху нависшими ветвями, встречавшимися друг с другом на высоте шести футов от земли — как раз чтобы под ними мог проехать бронированный «Рейндж Ровер». Укрытая зеленым сводом дорога была недавно вымощена гравием и утрамбована, так что водитель, знакомый с ней, мог развить приличную скорость, но при этом она оставалась совершенно незаметной с воздуха.

Значит, дальше придется идти пешком.

Задача Джэнсона состояла в том, чтобы идти туда, куда ведет дорога, не выходя на нее. Он двигался параллельно просеке, держась от нее в десяти футах, чтобы не вызвать срабатывание устройств наблюдения и сигнализации, которые могли быть установлены на дороге. Он перепрыгивал через острые осколки скал, продирался сквозь густые сплетения ветвей, шел по крутым осыпям. Через двадцать минут мышцы протестующе заныли от усталости, но Джэнсон не замедлял шага.

Каждый раз, когда он хватался за ветви, чтобы удержать равновесие, это становилось болезненным напоминанием о том, что ладони, когда-то жесткие, как обувная кожа, давно потеряли мозоли; слишком много лет он занимался проблемами внутренней безопасности компаний. Сосновая смола клейкой массой облепила его руки, занозы проникали глубоко под кожу. Джэнсон быстро вспотел, и влажный жар чешущейся сыпью облепил торс и затылок. Он не обращал на это внимания, сосредоточившись на каждом следующем шаге. Шаг за шагом, одну ногу перед другой: только так можно было продвигаться вперед. При этом Джэнсон следил за тем, чтобы движения были как можно бесшумнее, по возможности наступал на камни, а не на хрустящий лесной ковер. Разумеется, машины давно и след простыл, и Джэнсон приблизительно представлял, куда приведет узкая просека, и все же он должен был обязательно все увидеть своими глазами. Шаг за шагом, одну ногу перед другой: вскоре его движения стали автоматическими, а мысли сами собой вернулись в прошлое.