Он атаковал без предупреждения и погрузил клыки в то же место, что прежде Никтос. Он проткнул кожу, и это было больно. Когда он сделал глубокий глоток крови, потянув сильнее, чем казалось возможным, меня ошеломила обжигающая боль. Она не ослабла. Не превратилась в нечто горячее и чувственное. Боль была нескончаемой и становилась только сильнее с каждой волной, распространяясь от кожи в кровь и кости. Меня охватила паника. Я вырывалась, но бог был слишком силен. Он не отрывался от моей шеи.

Мое тело застыло у стены, а чьи-то пальцы будто царапнули мой разум и погрузились глубже, вцепившись в меня – в мои мысли, воспоминания, в самую суть моего существа. Я не знала, как он это делает, но он отрывал слои и видел то, что видела я, слышал слова, которые произносила и которые говорили мне. Он проник в мои мысли…

Опять взорвалась боль, на сей раз внутри моей головы, глубокая и мучительная. Казалось, мой череп раскалывается. У меня вырвался крик. Перед глазами вспыхнули звезды, а горло склеилось, оборвав вопль. Жестокая боль вспыхнула по позвоночнику, обожгла все нервы. Она не давала мне дышать и думать, я не могла от нее спрятаться. Нельзя было накрыться вуалью, стать пустым сосудом или чистым полотном. Боль угнездилась глубоко внутри, пустила корни и угрожала разорвать на части. Во рту растекся металлический вкус. Чистый ужас вцепился когтями. Никтос ошибался. Меня можно привести в ужас. Я как раз в таком состоянии. Я не вынесу этого. Я вонзила ногти в кожу Тарика. Я не вынесу…

Внезапно проникшие внутрь меня когти убрались. Тарик оторвался, и я не почувствовала ни как он убрал клыки, ни как я упала на пол. Я лежала на боку, выпучив глаза, мышцы снова и снова сводила судорога, а огонь на коже и в мышцах угасал.

– Это она? – настойчиво спросила Кресса.

Ее голос звучал издалека, затем начал приближаться с каждым словом.

Мое зрение прояснилось, огонь в крови утих, мышцы расслабились. Хватая ртом воздух, я царапала пол. Жестокая боль в шее и груди все еще не проходила.

– О боги, да, – выдохнул Тарик. – Но это гораздо более… – Он покачнулся и посмотрел вниз. – Это еще что?

Пол вибрировал. Темнота собиралась в нишах, отрывалась от стен и бежала по полу к выходу. Я попыталась поднять голову, но мышцы шеи превратились в вату. Весь дворец сотряс раскат грома. Нет. Это не гром. Это рев. Дракен.

По залу пронесся порыв ледяного ветра, воздух затрещал от энергии.

Тарик шагнул назад и повернулся к входу в зал. Воздух шипел и потрескивал. Собрав все оставшиеся силы, я села и прислонилась к колонне. Задыхаясь, сделала глубокий вдох и… уловила свежий цитрусовый аромат. У меня перехватило дыхание.

Никтос.

У входа в зал возникла бурлящая масса теней. То, что я увидела, ничем не походило на Никтоса, которого я знала.

Его кожа полночного цвета, прочерченная серебристыми полосами итера, была твердой, как камень, из которого возвели замок, и такой же гладкой. Тени вихрились по его коже, и было трудно разглядеть, изменились ли его черты. Двойная арка за его спиной больше не была крыльями из дыма и теней, она обрела твердость и походила на крылья дракенов, только из бурлящей черной с серебром массы. Энергия била из его глаз, настолько переполненных итером, что не было видно ни зрачков, ни радужки.

Раньше я видела лишь отблески этого – того, что существовало под кожей Первозданного. Он был ужасен и прекрасен.

Никтос поднялся в воздух, широко раскинув крылья, держа руки по бокам. На раскрытых ладонях плясал итер.

– На колени, – приказал он. – Немедленно.

Глава 43

Все трое богов без промедления опустились на одно колено перед Никтосом и покорно склонили головы.

– Вы осмелились войти в мой двор? – Голос Никтоса прогремел по залу и сотряс весь замок. Я заметила, что Эйос шевельнулась, но не могла оторвать взгляда от Первозданного. Он двинулся вперед, его крылья бесшумно двигались. – И тронуть то, что принадлежит мне?

– У нас не было выбора. – Кресса ахнула, когда под потолком пронесся ветер, взметнув ее волосы. Она подняла голову. Ее кожа приобрела оттенок выбеленной кости. – Мы…

– У нас всех есть выбор, – прорычал Никтос.

Кресса дернулась назад, а затем взмыла в воздух. Я увидела, как Эйос садится и пробирается к Бель. Тело Крессы застыло. Рот раскрылся в безмолвном крике. Как и с гвардейцами в Вэйфейре, Никтосу не нужно было к ней прикасаться. На ее гладкой щеке появилась глубокая, неумолимая трещина. Богиня не раскрошилась, она взорвалась и рассыпалась в мерцающую пыль.

– И ты сделал неверный, – произнес Никтос и повернул голову к Мадису. – Присоединяйся к сестре.

Бог повернулся, но с открытого потолка спустилась тень – огромная, серая с черным. Нектас. Дракен приземлился на задние лапы, а передними ударил по краю возвышения. Он вытянул вперед длинную шею, взметнул крылья над тронами и разинул пасть. Густая оборка вокруг головы завибрировала, из пасти вырвалось серебристое пламя и в считаные секунды поглотило Мадиса.

Когда огонь погас, на месте Мадиса не осталось ничего. Даже пепла.

К моей руке прикоснулись, и я вздрогнула. Резко повернув голову, я увидела Сэйона, присевшего на корточки.

– Ты в порядке? – Его обеспокоенный взгляд упал на мое горло. – Сера?

– Да, – прохрипела я.

Теперь я увидела, что Никтос явился не один. Из ниш вышли Эктор и Рейн с мечами в руках.

– Бель. – Я повернула голову туда, где бросили ее и Эйос.

В моей груди вспыхнуло, отчего я похолодела. Бель лежала на спине, а кинжал валялся на полу. Эйос склонилась над ней, обхватив ладонями лицо богини.

Нектас предупреждающе зарычал, и я повернула к нему голову. Тарик вскочил на ноги. Из него вырвался итер, завихрился по голым бицепсам и предплечьям, потрескивая и разбрасывая серебристые искры. Свет вылетел из его ладони, вытянулся и обрел плотность, приняв вид… меча.

Оружие из чистого итера.

Боги богов.

– Ты серьезно? – скучающим тоном осведомился Никтос.

Он мгновенно спустился и приземлился перед Тариком. Сложил за спиной крылья и схватил запястье Тарика. Меч отлетел в сторону, потрескивая и искря.

– Тебе следовало подумать, прежде чем пускать в ход против меня итер. – Голос Никтоса был холоден и полон теней. – Ты всего лишь злишь меня.

Свечение итера на Тарике погасло, меч рассыпался в ничто. Кожа бога побледнела под золотистым мерцанием.

– Ты хоть знаешь, что у тебя есть?

Он начал поворачивать голову ко мне.

– Не