ССХI

Я повелел выслать изобретателей адской машины: они были из числа тех, кто долгое время принимал участие в заговоре, от которого давно пора было очистить Францию. С тех пор я уже ни о чем не беспокоился. Все честные люди были мне за это благодарны.

ССХII

Военный и чиновник редко наследуют то, что называется состоянием, поэтому надобно их вознаградить уважением и вниманием. Уважение, которое им оказывают, поддерживает чувство чести, какое есть истинная сила нации.

ССХIII

Все, что не покоится на физически и математически точных основах, долженствует быть отвергнуто разумом.

CCXIV

Если бы английское правительство считало, что его корабли могли гарантировать Англию от вторжения с моря, оно не укрепляло бы свои берега с таковым тщанием, когда я был в Булонском лагере. Мой план заключался в том, чтобы после высадки двигаться далее на Чатам, Портсмут и захватить главные морские крепости страны. Одно или два выигранные сражения доставили бы мне обладание остальной частью острова: в 1804 г. нравственный дух англичан не был столь высок, как ныне.

CCXV

В сущности говоря, и название, и форма правления не играют никакой роли. Государство будет хорошо управляться, ежели удастся достигнуть того, чтобы справедливость чувствовали на себе все граждане как в отношении защиты личности, так и в смысле налогов, разного рода пожертвований и при возмещении утраченного.

CCXVI

Неравное распределение собственности подрывает всякое общество и пагубно для порядка в стране, оно убивает предприимчивость и соревнование, крупная владетельная аристократия была хороша лишь при феодальной системе.

CCXVII

Ежели бы успех не сопутствовал Августу, потомки поместили бы его имя рядом с именами великих злодеев.

CCXVIII

Участники коалиции заплатили дорогую цену за свой успех в 1814 г.: три месяца я вел войну в долинах Шампани с остатками прежних моих войск. Если бы Париж продержался еще 24 часа, дело было бы сделано: ни один немец не перешел бы обратно за Рейн.

ССХIХ

Почти никогда не давал я подробных наставлений моим генералам: я просто приказывал им победить.

ССХХ

Государь не должен пасть ниже того несчастия, которое уготовано ему судьбой.

CCXXI

Несмотря на все интриги, в которые пускался Т[алейран], Людовик XVIII мог сделать из него только лишь первого своего слугу, несколько скрасив тем для него сие вынужденное рабство.

ССХХII

Партия, которая может найти опору только на иностранных штыках, обречена на поражение.

CCXXIII

После сражения при Ватерлоо от французов требовали выдать меня врагам, но французы уважали меня в моем несчастии.

CCXXIV

Быть может, в 1815 г. я вновь должен был начать революцию, тогда мне потребны были те средства, кои предоставляют революции к достижению цели, и все то, что нужно было тогда ради этого.

CCXXV

Можно останавливаться лишь при подъеме в гору, но при спуске – никогда.

CCXXVI

Первый порыв людей драгоценен: всегда нужно уметь им воспользоваться.

CCXXVII

Замысел изгнать меня на остров Святой Елены возник давно: я знал о нем еще на острове Эльба, но доверял лояльности Александра.

CCXXVIII

Из всех уступок, которых я добился от союзников в 1814 г., особенно любезным моему сердцу было разрешение взять с собою в изгнание тех из старых моих солдат, с коими суждено мне было преодолеть столько превратностей. Средь них нашел я людей, которых несчастие не повергло в отчаяние.

ССХХIХ

Партии хороши только тогда, когда их пускают в ход: но нет нужды в том, чтобы глава государства становился во главе какой-либо партии.

ССХХХ

Европейский общественный договор был нарушен вторжением в Польшу. Когда я вышел на политическую арену, практика разделов была не внове. Политическое равновесие – мечта, о которой ныне надобно забыть. Александр сохранит за собой Польшу, как я в свое время сохранил Италию, по праву сильнейшего: вот и весь секрет.

ССХХХI

Лесть всегда восхваляла правительства слабые духом как осторожные, также как бунтовщики именуют мощь деспотизмом.

ССХХХII

В отречении монарха есть своего рода ирония: он отрекается тогда, когда с властью его уже не считаются.

ССХХХIII

В Москве весь мир уже готовился признать мое превосходство: стихии разрешили этот вопрос.

CCXXXIV

Республика во Франции невозможна: благоверные республиканцы – идиоты, все остальные – интриганы.

CCXXXV

Империя создана была лишь вчерне: в дальнейшем, ежели бы мне удалось заключить мир на континенте, я непременно расширил бы основу моих установлений.

CCXXXVI

Ни одна корона со времен Карла Великого не возлагалась с таковою торжественностью, как та, что получил я от французского народа.

CCXXXVII

Я питаю отвращение к иллюзиям: вот почему я принимаю мир таким, каков он есть.

CCXXXVIII

Евреи поставляли съестные припасы моей армии в Польше: у меня к тому времени уже явилась мысль даровать им существование политическое как нации и как гражданам; но встретил в них готовность лишь к тому, чтобы продать свои старые одежды. Я вынужден был оставить в силе законы против ростовщичества: эльзасские крестьяне были признательны мне за это.

ССХХХIХ

Я нашел превосходство русской армии только в том, что касается регулярной кавалерии: казаков же легко рассеять. Пруссаки – плохие солдаты; напротив того, английская пехота изумительным образом проявила себя при Ватерлоо.

CCXL

В довершение тех великих событий, причиною коих был я, всего удивительнее было видеть Фуше, цареубийцу и закоренелого революционера, министром Людовика XVIII и депутатом Бесподобной палаты.

CCXLI

Я всегда придерживался того мнения, что для европейских держав постыдно терпеть существование варварийских государств. Еще при Консульстве я сносился по этому поводу с английским правительством и предлагал свои войска, ежели б оно захотело дать корабли и припасы.

CCXLII

Фердинанд VII царствовал не благодаря собственному мужеству или милостью Божией, но лишь по чистой случайности.

CCXLIII

Шпионами в моих кампаниях я пользовался редко: я делал все по вдохновению, точно все предугадывал, продвигался с быстротою молнии – остальное было делом удачи.

CCXLIV

Я знал немало людей, которые находили мои приказы неосуществимыми; впоследствии я иногда объяснял им, какие средства служили мне к достижению цели, и они соглашались с тем, что и впрямь не было ничего легче.