кофе… - сказала Мира.

- Простите?..

Она не стала пояснять. Как ядовитый кофе в руках леди Сибил. Сила опыта: в нем найдется любой урок. Леди Сибил говорила ласково: «Выпей, дочка…» Миру спас один взгляд. Глаза графини сверкнули: она слишком хотела, чтобы Мира выпила кофе. Сейчас то же самое.

Упавшим голосом она прошептала:

- Милорд, если я отдам визитера… и имперскую казну… отпустите меня?

- И… - начал Адриан. С улыбкой исправился: - Я никогда вас не отпущу! Вы назначены мне судьбой, миледи!

«И», - подумала Минерва. И – значит Искра. Тьма, я достаточно умна, чтобы сделать вывод из одного звука! «И еще Вечный Эфес», - вот что хотел сказать Адриан. Чихать ему на меня. Он пришел за Натаниэлем И регалиями власти!

- Милорд, - сказала она Адриану, - ступайте на запад и разгромите орду. Затем верните войска в столицу и придите один, без солдат. Тогда продолжим беседу.

Адриан нахмурился, прикусил губу. Похоже, он искал момента, в котором ошибся.

- И, - подсказала Минерва.

От улыбки не осталось и следа. Сухо и твердо Адриан произнес:

- Миледи, вы - янмэянка, потому я позволил вам сохранить лицо. Дал возможность сдаться, пока вы сверху. Когда окажетесь снизу, второго шанса не будет.

Он развернул коня и помчал к своим полкам. Железный рыцарский обруч с грозною точностью последовал за ним.

- У вас одна рота! – воскликнул Шаттэрхенд. – Ваше величество, следовало договориться!..

- Подними его ярдов на сто, - подмигнул Парочка, – а потом хряп. Вот будет потеха!

Мира смотрела вслед Адриану. Ее чувства можно было выразить одною фразой: «Вы все еще не поняли, милорд: я – искра!»

* * *

Солнце зашло, когда и следовало по плану: в последние минуты разговора. Минерва знала: Адриан не нападет до утра. Он видел мало воинов на стенах и заподозрил подвох. Серебряный Лис, разбитый в ночном Лабелине, подтвердит опасения: нельзя входить затемно, нарвешься на засаду. Они лягут спать, отложив атаку до утра.

Мира и сама попыталась уснуть – но не получалось. Слишком многое зависит от нее. Впервые – от нее лично. Ни лорда-канцлера, ни полководцев, даже Нави храпит, наглотавшись капель. Все в руках Минервы. Судьба столицы и Земель Короны, и всей империи, пожалуй. Она металась по комнатенке. Чего скрывать: было страшно. Ошибешься - погубишь тысячи жизней. Взбудораженная донельзя, Мира просила то кофе, то ордж. Не пила ни тот, ни другой: кофе не даст уснуть, выпивка сделает глупой. Нужно поспать. Завтра решающий день!

В бессонном наваждении Мира вспомнила, что все еще не применила право Мириам. Она – до сих пор девственница, и такой умрет, если вдруг… Коль уже нет причин хранить себя для Адриана, то отчего бы… Она даже подумала о конкретном человеке, и укусила свой палец, чтобы унять похотливые мысли. Что за ерунда! Я не люблю его, а страх смерти – еще не причина. Минерва, просто ложись в постель и спи! Выпей орджа, если не можешь иначе. Но не порти жизнь хорошему мужчине ради пустого каприза…

Она приказала орджа, а когда принесли – прогнала:

- Вы совсем глупы? Ордж бодрит, а мне нужно уснуть! Подайте сладкого вина! Самого сладкого… и конфет… и сыра… и еще что-нибудь. Меня мучит голод. Поем и усну.

Оставшись одна, Мира со злостью погасила лампу. Да, в ней все дело, огонь мешает спать! Поем в темноте, хорошенько запью вином, тогда уж точно успокоюсь… Постой, Минерва, а Перчатка сработает, если ты будешь пьяна? Неважно, я протрезвею до утра. Быть может, но похмелье-то останется. Что скажет об этом Предмет? Тьма, почему я не испытала раньше?! Очень глупо для бывалой выпивохи – взять и не проверить. Что говорят дневники Янмэй? Дайте-ка вспомнить… Тьма, да как ты смеешь спрашивать такое? Ты хоть думаешь, о чем думать? Когда Праматерь упивалась в хлам, слушались ли ее Предметы!..

В дверь постучали, и Мира заорала:

- Подите прочь, я не стану пить!

Спохватилась:

- Еду оставьте…

Пока слуга возился за дверью, она злобно глядела на свое отражение в стекле. Держу пари, герцог Эрвин и Аланис спали как убитые перед штурмом дворца. У них не было вот этих метаний! Правда, они могли, как бы, немножко усыпить друг друга. Почему бы и мне… Тьма!

Она стукнулась лбом о стекло, закусила губу, в сотый раз обругала себя. И вдруг…

Там что-то творилось. За окном, на вишневом холме.

Да нет, быть не может. Мне доложили бы: разведка, часовые…

Стой, Минерва. Ты отпустила всех. Осталась одна рота, ее не хватит на периметр. И ты сама сказала: ночью атаки не будет.

Она схватила Перчатку, Эфес, корону, сумку и бросилась из комнаты прочь.

- К оружию! Тревога! Нас атакуют!

Мира стояла на рыночной площади, еще утром заполненной двуцветными войсками, теперь – пустой. Она хватала Перчаткой все, что попадалось под руку, швыряла вверх - и с грохотом на мостовую.

- Тревога! К оружию! Все сюда!

Первые люди показались из ратуши – испуганные, заспанные.

- Зажгите что-нибудь! Масло, бочки - плевать! Дайте огонь!

Верная Лейла оказалась рядом:

- Ваше величество, что происходит?

- Лазутчики, атака! Отходим! Будите всех!

- Я дала Нави снотворного…

- Тащите волоком! Он должен попасть на корабль.

Из темноты возник Инжи:

- Детка, что за паника?

- Зажгите что-нибудь! Лучше – большое.

Неясно, где он взял огонь, но минуту спустя запылало. Большое - кажется, целая телега. Мира схватила ее Перчаткой, бросила в ночное небо, обрушила на склон холма. Вспышка высветила тени, скользящие вниз на веревках. Тьма, тьма сожри!..

- Ваше величество?.. – это Шаттэрхенд, осовелый, но как всегда молодцеватый.

- Чертов осел, вы прозевали атаку! Поднимайте людей, сержант Шаттэрхенд! Отводите к кораблю!

Лазурные гвардейцы появлялись из ночи. Едва их набралась дюжина, Мира отдала приказ:

- Вы двое – в ратушу, помочь фрейлине нести Натаниэля. Остальные – стройся вокруг меня!

Гвардейцы выволокли сонного Нави, она влепила ему пощечину и ощупью двинулась к реке. Безлунная чертова ночь! Проклятый городок без искрового света! Было темно, как в гробу. Факела не помогали, а только слепили глаза. Инжи вел Миру за руку. Похоже, он мог видеть во тьме, словно кот. Она подала ему голую ладонь, а ту, что в Перчатке, согнула у груди, свирепо разминая пальцы. Будет схватка, точно будет!

Алыми точками во мраке сияли искровые очи. Они тоже слепили…