Лас Касас также рекомендовал создание смешанных испано-индейских поселений. Новые города Индий должны были укрепить по 40 рабочих, прибывших из Испании вместе со своими семьями, к каждому из которых будут приписаны пять индейцев. Часть полученной прибыли отходила королю, а остальное делилось между фермером и его индейцами. В конечном счете, испанцы и индейцы переженятся настолько, что будет создана единая «республика», которая будет самой спокойной и христианской в мире, поскольку «сыновья одной расы возьмут в жены дочерей другой». Подобное поощрение смешения крови было замечательным – и, как и остальные аспекты программы, утопичным. Лас Касас считал, что есть множество бедных испанцев, которые только рады будут начать новую жизнь в Индиях: «Таким образом, земля станет плодородней и людей будет становиться все больше, поскольку они будут сажать различные фрукты и овощи. Доход Вашего Величества возрастет, и острова облагородятся и, таким образом, станут самыми лучшими и богатыми в мире…»

В то же время корабли, шедшие к Багамам, контролировались королем, и на каждом из них были доминиканский и францисканский священники, которые решали, приспособлен ли для населения остров по меркам Кастилии или нет. Если жить на них было невозможно, на них строилась «casa del rey» в качестве центра распространения христианства.

Священник на каждом острове мог защищать индейцев и наказывать поселенцев, которые плохо с ними обращались. Индейцев за дурные поступки наказывали не так, как испанцев. Всех священников обучали тонкостям обращения с индейцами. С другой стороны, индейцы не имели права перемещаться с одного острова на другой. Было создано отделение инквизиции, поскольку «уже были найдены и сожжены двое еретиков». Затем будут напечатаны и присланы на острова «книги по вопросам об индейцах доктора Паласиоса Рубиоса и маэстро Матиаса де Паса, бывшего профессора Вальядолида» – «дабы испанцы поняли, что индейцы тоже люди, что они свободны и что с ними стоит обращаться именно так».

И наконец, над всем будет стоять ревизор. Священники будут наставлять индейцев в религии. Выпускники учебных заведений будут обучать их испанскому. Лекари, хирурги и химики также будут привлечены к обслуживанию индейцев, адвокаты будут представлять их в различных судебных делах, в то же время шахтеры, рыбаки, свинопасы и лодочники также будут соответствующим образом обращаться с индейцами. Индейцев учили сидеть на скамейках и есть за столом. Они не должны спать на земле, но везде носить с собой гамаки. Всегда одно или два вьючных животных должны быть «наготове, дабы привезти больных индейцев [в госпиталь] при первой необходимости». Семьдесят четыре чиновника должны будут стоить более 3 миллионов мараведи в год, не считая расходов на их животных{1388}.

Это замечательное письмо можно сравнить со знаменитой «памятной запиской» об образовании в Индии Маколея. Маколей хотел превратить индийцев в настоящих англичан из высшего класса. Лас Касас хотел, чтобы его западные индейцы превратились в добрых кастильских католиков. Его предложение рассматривал комитет советников по делам Индий: кузен короля, Эрнандо де Вега; секретарь Сапата; талантливый Галиндес де Карвахаль; доминиканский провинциал Педро де Кордова; адвокат Паласиос Рубиос; епископ Авилы Франсиско Руис – «El Abulense», советник Сиснероса по делам Индий (который, как стоит упомянуть, некоторое время был на Эспаньоле вместе с Бобадильей). Были рассмотрены все мнения: как тех поселенцев, которые хотели продолжать обращаться с индейцами как с вьючными животными и без всяких оговорок, так и тех, кто исповедовал имперские идеи вроде Аристотелевой о превосходстве белого человека над цветным. Наконец, был рассмотрен также радикальный гуманистический подход, отраженный Монтесиносом в 1511 году и Лас Касасом в 1516 году.

Среди рассмотренных в конце мая вопросов была также петиция от Хиля Гонсалеса Давилы, счетовода Эспаньолы, который уговаривал построить две сахарные фабрики и одну лесопилку, а также разбить хлопковые и сахарные плантации. Предлагалось продолжать культивировать пшеницу и виноград, дабы избежать лишних затрат на импорт. Гонсалес Давила также предлагал поощрять к переселению добрых андалузцев, знавших толк в сельском хозяйстве, и оплачивать их переезд. Он также предлагал, чтобы плавку золота проводили раз в два месяца в течение двух-трех дней, а не раз в год. Однако он также полагал, что положение рабов будет лучше, если все индейцы будут обращены в рабство{1389}.

Его меморандум привел к появлению другого, уже от Лас Касаса{1390}. Начинался он уже позабытым пунктом из завещания Изабеллы насчет хорошего обращения с индейцами. Утверждалось, что Фердинанд («который, как все надеялись, находится подле Господа»{1391}) желал, чтобы за индейцами присматривали милостивые энкомьендерос. Лас Касас также требовал, чтобы соблюдались Бургосские законы, и оспаривал полезность восстановления правления Диего Колона в Эспаньоле, в то же время осуждая всех протеже Фонсеки.

Монтесинос и доминиканский священник Доминго де Бетансос из Галисии 4 июня 1516 года написали письмо ко двору, советуя прислушаться к Лас Касасу и критикуя утверждение, что браки с индейцами оскорбительны для веры: «Христиане так говорили лишь потому, что многие поселенцы хотели индейских рабов для добычи»{1392}.

Сиснерос попросил «Абуленсе», Франсиско Руиса, доложить, прав ли Лас Касас. Руис написал по этому поводу записку. Он был не согласен с тем, что следует отбирать индейцев у отсутствовавших на рассмотрении. Как Лас Касас и Давила, он был согласен с тем, что стоит послать рабочих из Кастилии на острова. Руис также считал, что недавно основанная Санта-Марта в нынешней Колумбии должна стать главным портом Индий. Однако он добавил:

«Индейцы – злые люди, которые всегда стараются придумать, как навредить христианам, у них нет здравого смысла, они не способны принять веру, у них нет никаких иных достоинств для обращения и спасения… ими, как лошадьми или другими животными, должен управлять Христос»{1393}.

Столь нетерпимое отношение было подкреплено прибытием в Кастилию Панфило де Навареса и Антонио Веласкеса, представителей с Кубы. Первый, как мы знаем, был правой рукой Диего Веласкеса во время завоевания этого острова и до этого находился вместе с Эскивелем на Ямайке; второй же был одним из многочисленных братьев губернатора. Эти двое обвинили Лас Касаса в том, что он был «человеком незначительным, с малым влиянием и еще меньшим доверием, говорящим о том, чего он не знает и не видел по причинам, которые сами по себе являются противоречивыми»{1394}. Сиснерос тут же пресек это: Лас Касас у него имел хорошую репутацию. Они представляли собой любопытное сочетание: суровый кардинал и искусный проповедник. Однако они оба хорошо служили Короне.