— Нет, малыш, — я положила руку на голову собаки.

Насколько же силен стал придурок?

Я не могла понять, сила мерцала, как вспышки, как всплески, она была то огромной, то исчезала практически полностью, словно говнюк никак не мог с ней совладать, словно только-только учился ее контролировать, словно не получалось, удержать внутри ту энергию, что так легко досталась. Удержать внутри… Неужели засранец теперь настолько силен?

Тело напряглось, зрение стало острее, руки сжались в кулаки, дрогнул за спиной мой персональный ад, обволакивая, укутывая, накрывая.

Ничего невозможно понять… По идее, если все так, как кажется, то маска беса должна раскрошиться, облезть, тело — измениться. Но, кажется, старый знакомый все еще был в костюме, кажется, он не вырос ни на сантиметр, кажется, что все осталось по-прежнему. Чертов свет и законы физики, ничего невозможно разглядеть.

Я схватила Крюгера за ошейник как раз в тот момент, когда Ирзамир сделал первый шаг к нам, вскинул руку.

— На месте, малыш, — приказала, пряча пса за спиной, распахивая крылья.

Первый удар — пробный.

Но ноги в кедах заскользили по гладкому полу. Твою мать!

— Малыш, — повернула голову к продолжающему тихо рычать за моей спиной псу.

Ему было непонятно там, неправильно. Собака привыкла защищать хозяина. — Я знаю, что ты очень храбрый, — шаги Ирза приближались. Он никуда не торопился. Узкий коридор — неудачное место для того, чтобы померится размером яиц. — Но тебе надо выбраться отсюда.

Собака смотрела на меня и вряд ли что-то поняла.

Черт.

Надо…

— Сидеть! — скомандовала я и бросилась на беса. Съездила кулаком в челюсть, придавила к стене. — Крюгер, пошел вон!

Но пес с места не сдвинулся, на морде четко читалось выражение растерянности, а мне надолго Ирза не удержать.

— Вон! — рявкнула почти со злостью. Пришлось помогать. Сила, покорная мне, метнулась к комку меха и вынесла на лестницу, я слышала звук когтей, царапающих мраморный пол. Ирзамир все-таки вырвался в тот момент, когда темная пленка почти закрыла проход на лестницу. Ну же, мне надо не больше двух секунд. А бес мерзко хрустнул шеей и ударом отшвырнул меня вглубь.

Готово.

Я поднялась на ноги. Вот теперь, когда ничего не мешает, можно и развлечься.

Клуб, правда, после этих развлечений выживет вряд ли. Ну да и туда ему дорога.

Губы невольно растянулись в улыбке.

— Какой был план, Ирз? Неужели ты серьезно рассчитывал на то, что Артур сможет со мной справиться?

— Нет, конечно, — пожал бес плечами. — Я полагал, что ты его убьешь и потеряешь отель. Но этот кретин и тут облажался. Чокнутый выродок!

— Ну-ну, не злись, — усмехнулась. — Испортишь карму.

Ирзамир еще раз громко и мерзко хрустнул шеей и глубоко вдохнул. Вокруг него, словно притянутое магнитом, начало расти серо-зеленое дрожащее марево.

Гуще, чем дым, плотное, будто облако. Маска все-таки порвалась, слезла с лица, рук, лопнул костюм по швам.

— Скажи, — повела лопатками, наблюдая за метаморфозой, все еще пытаясь понять, насколько сильным стал засранец, — зачем ты убил бывшую Волкова?

— Я не убивал ее, — голос беса стал высоким, почти визгливым, напоминал поскрипывание ржавых качелей. — Эта дебилка покончила жизнь самоубийством. Я нашел ее, когда она уже часа полтора как сдохла.

— И не удержался, — прищелкнула языком.

— Да никто бы не удержался!

Облако стало гуще, за ним с огромным трудом сейчас можно было различить очертания беса, а через миг исчезло, словно развеянное порывом ветра, оставив после себя изменившегося Ирзамира.

Его тело стало мощнее, наростов — больше, какая-то склизкая дрянь покрывала мерзкую бордово-ржавую кожу, когти на лапах — длиннее, чем в прошлый раз, острые локти и вывернутые назад и колени, как у страуса, тонкая щель рта и зубы, словно костяные иглы. Ирзамир не был страшным, он был мерзким, слишком несуразным. Нависшее, будто расплавившееся от жара, правое веко наполовину скрывало налитый кровью глаз, из уголка которого сочился темно-желтыи, почти коричневый гной. Вся правая сторона была оплывшей, как свечной воск. Левая осталась без изменений.

Видимо, бес так и не оправился после встречи с Волковым. Я удовлетворенно хмыкнула.

— Смотри мне в глаза, Ирз, — пропела, делая шаг к сволочи.

— Нет, Шелестова, — огрызнулся гаденыш, — это ты смотри в мои!

Его воля сопротивлялась, новообретенная сила сопротивлялась, пружинила, выгибалась, вздрагивала, но никак не подпускала к бесу. Более того, я ощутила ответное давление. Едва заметное поначалу, с каждой секундой оно сгановилось все ощутимее. Кожу начало покалывать, на виски, казалось, давят чьи-то липкие, горячие пальцы. Я моргнула, и давление ослабло. А через миг опять начало набирать силу.

Первый шаг дался невероятным усилием, пот выступил на лбу, несколько капель скатилось вдоль позвоночника, пальцы скрючились. Мышцы звенели от напряжения, легкие разрывало, будто я только что бежала.

Ирзамир улыбнулся.

— Ощути их боль, Шелестова! Посмотри, как умирала твоя подруга!

— Пошел к дьяволу! — рыкнула, зажмурившись, усиливая собственный нажим. С потолка посыпалась штукатурка, бетон, сила взрыла мраморный пол, превратив его в пыльное крошево и камни.

— Ты же хочешь… Я знаю, что хочешь увидеть, как она умерла, — голос кретина стал еще более пискливым, гной из глаза тек не переставая, падая с подбородка ему на впалую грудь. И несмотря на то, что голос был таким же мерзким, как сам бес, он странно обволакивал, а место давления заняла боль.

Мне надо всего лишь коснуться его, просто дотронуться, чтобы подчинить себе…

Спину пронзила боль, как ожег плети, как росчерк скальпеля, и упало на пол несколько перьев.

Ирзамир самодовольно рассматривал собственную руку.

— Я даже так умею? Интересно, — протянул придурок, и я снова бросилась.

Но несмотря на узкий коридор, на отсутствие места для маневров, ему каким-то образом удалось уйти от нацеленных в кривую рожу когтей. Я даже не поняла, что случилось. Казалось, что вот он, рядом, стоит только протянуть руку, но через миг бес оказался за моей спиной. Толкнул так, что я не удержалась на ногах и рухнула на колени.

— Ты так легко сломала Арта, — прошипел мерзкий голос за спиной, когтистая лапа схватила за горло, острое колено уперлось в спину. — Ты вообще поразительно просто портишь мои игрушки. После тебя я займусь близ…

— Выкуси, пес, они тебе никогда не достанутся. Ксюша и Костя ушли! прорычала и дернулась вперед.

Ирз потерял опору, а я откатилась к противоположной стене, поднялась. Почемуто воспоминание о детях разозлило до такой степени, что остатки контроля разлетелись на жалящие осколки. Ирзамир все еще пытался пробиться к сознанию, но было все равно. Мне стало все равно. Его жалкие попытки управлять тем, чего он не понимает, чего никогда не знал, показались до того смешными, что улыбка невольно растянула губы.