Yen, H. 2005. «GAO Probes Katrina Credit Card Bills: Audits Examine Purchases by Federal Workers for Abuse, Overpayment.» Washington Post, December 27, p. A23. See also http://www.cnn.com/2005/LAW/12/28/katrina.fraud/index.html.

Zucker, J.S. 2004. «The Boeing Suspension: Has Increased Consolidation Tied the Department of Defense’s Hands?» The Army Lawyer, April. https://www.jagcnet.army.mil/JAGCNETInternet/Homepages/AC/ArmyFraud.nsf/(JAGCNetDocID)/86DABEE8FC6CC4DA8525703F005519E9/$FILE/The%20Boeing%20Suspension.pdf.

Как показывает анализ, в развивающихся странах и странах с переходной экономикой налоговые органы считаются одним из самых коррумпированных государственных институтов. Коррупция в налоговой и таможенной сфере снижает эффективность соответствующих ведомств и подрывает принцип справедливости. Она является одной из основных причин утечки доходов бюджета (см., например, Martinez-Vazquez, Arze, and Boex, 2004). Эмпирические исследования свидетельствуют о том, что в государствах с высоким уровнем коррупции появляется масштабная теневая экономика, приводящая к сокращению налогооблагаемой базы и к значительным потерям доходов бюджета (Schneider and Enste, 2000; Johnson, Kaufmann, and Zoido-Lobaton, 1998). Кроме того, порождая несправедливое отношение к честным налогоплательщикам и подрывая их конкурентоспособность, коррупция способствует уходу бизнеса из легального сектора – так возникает порочный круг, тормозящий развитие легальной экономики. Что же касается таможенных органов, то коррупция в этой сфере может даже создавать угрозу национальной безопасности, обеспечивая условия для контрабанды оружия и наркотиков.

В ходе эмпирических исследований также выяснилось, что масштабы негативного воздействия коррупции варьируют в зависимости от вида налога – прямые налоги страдают больше, чем косвенные (Tanzi and Davoodi, 2000). Коррупция углубляет дисбалансы в распределении налоговой нагрузки, сокращая поступления от отдельных категорий налогоплательщиков (обычно это богатые компании, способные подкупать налоговиков) и увеличивая относительное обременение менее обеспеченных групп налогоплательщиков.

В налоговой сфере побудительные мотивы для коррупции достаточно сильны, а возможности весьма обширны. Налоговый инспектор может пойти на коррупционные действия, если ожидаемая выгода превышает потенциальные потери от разоблачения и наказания (Huther and Shah, 2000). Ожидаемая выгода и потенциальные потери определяются конкретными особенностями той организационно-управленческой среды, в которой работают налоговые и таможенные органы.

Налоговая система во многих развивающихся странах характеризуется наличием сложных налоговых и торговых режимов с многочисленными дискреционными льготами, запутанными и непрозрачными процедурами налогообложения и чрезмерными дискреционными полномочиями налоговиков. Кроме того, как свидетельствуют данные из различных источников, во многих странах профессиональный уровень налоговых и таможенных инспекторов низок, а институциональная среда, в которой они работают, отличаются неадекватностью структуры поощрений и наказаний и слабостью внутреннего и внешнего контроля.

Поскольку причины коррупции многообразны, эффективные антикоррупционные программы должны быть всесторонними, разработанными с учетом различных мотивов и возможностей коррупции. В работе Das-Gupta, Engelschalk, and Mayville (1999) предлагается ряд реформ, направленных на устранение побудительных мотивов, стимулов и возможностей коррупции. Их краткий перечень приведен в таблице 10.1.

Программы противодействия коррупции, ориентированные исключительно на налоговые органы, редко оказываются действенными. Практика свидетельствует, что антикоррупционные реформы должны охватывать сферу государственного управления в целом. С конца 1990-х гг. в рамках проектов Всемирного банка по техническому содействию реформе налоговых органов были разработаны комплексные механизмы, направленные на укрепление подотчетности, институциональное развитие и повышение экономической эффективности. В этой главе представлен один из примеров, касающийся реформирования Национальной налоговой службы Боливии. Аналогичные шаги были предприняты в Латвии, где налоговые реформы сопровождались преобразованиями в секторе государственного управления в целом. В частности, латвийские реформы предусматривали установление тесных связей с Советом по предупреждению коррупции, оптимизацию организационно-технической структуры Государственной налоговой службы, унификацию процедур сбора налогов, отчислений на социальное страхование и таможенных пошлин, разработку комплексной системы показателей результативности, внедрение прозрачных механизмов взаимодействия с заинтересованными сторонами.

Одной из последних тенденций в реформировании налоговых органов (в частности, в странах Латинской Америки и Африки) стало создание полуавтономных налоговых агентств. Основная цель этих нововведений – борьба с коррупцией и недоимками (Kidd and Crandall, 2006; Fjeldstad, 2005). Во многих случаях появление таких структур рассматривают как толчок к проведению более широких преобразований, считая их важным институциональным компонентом стратегии реформирования государственного сектора в целом. Однако некоторые оценки опыта работы полуавтономных налоговых агентств (см., например, Kidd and Crandall, 2006) свидетельствуют о том, что эта управленческая модель не является панацеей и что ее эффективность во многом зависит от наличия комплексного плана реформ и политической воли.

В главах 10 и 11 более подробно анализируются масштабы, причины и последствия коррупции в налоговой и таможенной сферах. Обе главы акцентируют внимание на практически целесообразных реформах. В качестве основы для разработки адекватных антикоррупционных стратегий рассматривается методика картирования коррупционных рисков применительно к различным процедурам.

Das-Gupta, Aridam, Michael Engelschalk, and William Mayville. 1999. «An Anticorruption Strategy for Revenue Administration.» PREM Notes 33, Poverty Reduction and Economic Management Network, World Bank, Washington, DC.

Fjeldstad, Odd-Helge. 2005. «Corruption in Tax Administration: Lessons from Institutional Reforms in Uganda.» CMI Working Paper, Chr. Michelsen Institute, Bergen, Norway.