Старый солдат был польщен вниманием, приправленным такой тонкой лестью, и партия началась. Де Марси был столь же искусным игроком, как и полковник, и скоро оба так углубились в свои ходы, что стали безразличны ко всему, что происходило извне. Губернатор забыл в конце концов, что это западня, расставленная им полковнику, и играл с полным увлечением. Ставка стоила того: обладание Индией!..

— Шах королю! — сказал вдруг полковник после целого ряда блистательных ходов, потеряв при этом ладью и двух коней, но загнав зато короля своего противника в угол вместе с его дамой, ладьей, оставшимся еще у него слоном и целой армией пешек. Удар нанесен был так ловко, что достаточно было трех ходов, чтобы де Марси получил мат. Он сжал голову руками и задумался, как бы лучше исправить свою ошибку. Можно было в эту минуту стрелять вокруг него из пушек, и он не услышал бы ничего.

Играющим прислуживал все время вестовой сипай. Видя, как глубоко задумался губернатор, солдат-туземец воспользовался этой минутой и сделал едва заметный знак своему командиру, а затем, приложив палец к губам, показал ему свернутый клочок бумаги.

Полковник понял и, как ни в чем не бывало, заложил руки за спину; сипай прошел мимо него и опустил в его руку записку.

— Мат! — говорил губернатор. — Я получу мат! Ну, нет! Я не согласен на такое поражение и должен найти какой-нибудь выход.

И он снова погрузился в разные соображения и исчисления.

Полковник тем временем развернул записку, которая была не больше ладони его руки. Держа правую руку под столом, он прочел, не выказав при этом ни малейшего волнения:

Полковник! Губернатор и де Лотрек хотят вас одурачить; ваш полк собирается дезертировать со всем оружием и амуницией.

Капитан де Монтале

Эта записка была прислана капитаном, командовавшим 2-м батальоном сипаев, который четыре часа тому назад находился еще под начальством Бертье; возмущенный таким поступком, который компрометировал его бывшего командира, он придумал этот способ, чтобы предупредить его. Бертье, такой же невозмутимый, каким он был до этого, положил записку себе в карман. Теперь он все понял.

Губернатор сделал ход; Бертье преднамеренно сделал грубую ошибку, и де Марси взял у него ферзя, воскликнув с восторгом:

— Ваша очередь, полковник! Шах королю!

— Я проиграл, — отвечал полковник, вставая.

— Куда же вы? — спросил удивленный губернатор. — А ваш реванш?

— Если вам так уж хочется, я могу дать вам его через час, — холодно отвечал ему Бертье. — Но я должен прежде всего обуздать маркиза де Лотрека, который принимает меня, по-видимому, за круглого идиота.

— Что вы говорите, мой милый Бертье? — спросил губернатор, лицо которого сделалось сразу багровым.

Старый полковник повторил свою фразу, резко отчеканивая каждое слово, и, направившись к дверям, быстро распахнул их. Сипай штыком преградил ему дальнейший путь.

— Что это значит, Сами? — спросил старик, дрожа от гнева.

— Приказ моего капитана! — отвечал бедняга, не изменяя своей позы.

— По приказу, написанному губернатором, — отвечал капитан де Монтале, появляясь в коридоре.

Что еще могли сказать эти исполнители своей службы? Авторитет губернатора безграничен, и собственноручно написанный им приказ заставлять всех повиноваться. Бертье обернулся.

— Итак, господин губернатор, вам мало того, что вы насмеялись надо мной, — вы хотите еще обесчестить меня? Смотрите, вот… Читайте! — И он бросил губернатору вторую часть депеши.

— Какое мне дело до этого! — отвечал де Марси, затронутый за живое словами старого солдата. — Пока вы не приняли официально власть и не поселились во дворце, здесь, кроме меня, нет другого губернатора.

— Вы правы, сударь, — отвечал Бертье, — но слушайте меня внимательно, — и он вынул из кармана револьвер. — Не бойтесь, я не убийца… Да, слушайте меня хорошенько. Если вы сейчас же не прикажете пропустить меня, я размозжу себе череп на ваших глазах и на глазах де Монтале. Франция узнает, что я лишил себя жизни у вас, потому что вы мешали мне исполнить свой долг.

И он поднес дуло револьвера к своему лбу.[31]

— Остановитесь! — крикнул де Марси, восхищенный таким героизмом.

Затем, обратившись к де Монтале, он произнес:

— Господин капитан, я беру назад отданное мною приказание; пропустите полковника.

Полковник, как безумный, бросился к выходу и направился прямо в казармы…

Спустя несколько часов после этого Утсара, падиал и карнак спешили в Биджапур с вестью о новой неудаче.

Счастливая мысль. — Тайное совещание тхугов. — Кишнайя у вице-короля. — Экспедиция в Джахара-Бауг. — Арест брахматмы и его товарищей.

НAM НЕОБХОДИМО ВЕРНУТЬСЯ НАЗАД и рассказать о целом ряде событий, произошедших в течение тех суток, которые факир и падиал провели в Колодце Молчания.

В конце первой главы этой части мы оставили Кишнайю в глубоком раздумье. Придя к своим приверженцам, которые ждали его с нетерпением, он поделился с ними своими опасениями. Он был почти уверен, что брахматма присутствовал при его разговоре с вице-королем и знал поэтому все их махинации. Необычайное движение, замеченное шпионами в Джахара-Бауге, указывало на то, что вождь общества готовит какую-то экспедицию, направленную, конечно, против них. Необходимо действовать немедленно, и Кишнайя поспешил вернуться к ним, чтобы вместе обсудить, какие принять меры. Им незачем было скрывать от себя, что они не могут положиться на окружающих слуг; ни один из факиров не согласится идти против брахматмы, как только последний откроет им всю истину. Весьма возможно, что они и теперь уже все знают; он заметил, например, у Варуны недоверчивый тон, чего раньше тот никогда не смел показывать; при таких обстоятельствах весьма легко может случиться, что весь самозваный Совет Семи в пять минут попадет в мышеловку, не имея возможности оказать какое-либо сопротивление.

В эту минуту вошел Варуна с докладом, что падиал бежал; факир нашел обе плиты открытыми, а потому не может быть и тени сомнения в том, что помощь пришла к заключенному извне.

— В таком случае мы ничего не узнаем, — сказал Кишнайя, когда факир вышел. — Я нарочно приказал похитить падиала, чтобы выяснить у него, в каких отношениях он находится с брахматмой. Я узнал недавно, что он изменяет нам в пользу последнего, и возможность убедиться в этом теперь ускользнула от нас… Заметили вы равнодушие, с каким Варуна сообщил нам эту новость? Я едва сдержал свой гнев… Не следует принимать резкие меры в данный момент, но мне бы очень хотелось отправить его туда, откуда только что улизнул ночной сторож.

— И ты хорошо поступил, Кишнайя! — сказал Тамаза, старый, опытный и хитрый тхуг, который вместе со своим главарем был душой Совета Семи. — Это послужило бы только тому, чтобы они скорее приступили к исполнению задуманных против нас планов. Мое мнение, что этот побег подтверждает все твои подозрения и показывает, как важно было не допустить допрос падиала.