Конечно, при беге на длинные дистанции от солдат нельзя было ожидать скорости спринтеров, тем не менее та скорость, которую они показывали, была бы не по силам ни одной самой сильной и подготовленной банде на всем Северном Кавказе, как не была по силам и курящим гостям из-за границы. Окурки на пути преследования встречались довольно часто. Сначала они встречались сбоку, на камнях, потом уже и посреди ущелья. Бандиты тоже решили идти по более удобной тропе, желая увеличить скорость. А скоро спецназовцам попалась на пути неумело выставленная «картошка»[3]. Вообще-то «картошку сажают» в мягкую землю, а не в мерзлую, которую приходится расковыривать ножом, что заметно со стороны. Тот бандит, что «сажал картошку», очевидно, сильно торопился и опасался, что его собратья уйдут далеко и ему придется догонять их. А оставаться в одиночестве он боялся. «Картошку» заметили сразу. Передали предупреждение по строю, и все легко перешагивали через гранату.

Однако сам факт появления на тропе гранаты уже говорил о том, что бандиты или знают, или чувствуют, или же просто предполагают, что преследование идет по пятам и вот-вот нагонит их. Бандиты могли и сами опасаться такого варианта, могли и получить предупреждение. Мало ли, у кого-то из раненых не смогли найти в кармане сотовый телефон. И он умудрился кому-то позвонить. Солдат в охране осталось не много, и уследить за всеми ранеными они не могли. И хорошо еще, что просто выставили «картошку», а не устроили засаду. Попасть в нее – значит, неминуемо понести потери. При таком малом общем количестве солдат любая потеря была бы чувствительной для других. Именно на случай засады, как обычно, старший лейтенант Самоцветов выставил вперед двух пулеметчиков. Пулеметы обычно за счет своих длинных очередей легко подавливают встречный обстрел и дают время другим подготовиться к бою. При этом успех всегда зависит от внимательности и реакции самого пулеметчика. Он обязан первым увидеть опасность и обеспечить остальным возможность вступить в бой без потерь.

* * *

Через два с половиной часа движения Самоцветов впервые обеспокоенно взглянул в карту. Через десять минут, когда ущелье заметно поворачивало вправо, он снова вытащил карту. За поворотом посмотрел вперед, опасности не обнаружил и жестом остановил свою группу. По следующему жесту солдаты подошли ближе и встали полукольцом рядом с командиром взвода, понимая, что тот сейчас начнет что-то говорить.

Самоцветов начал:

– Есть среди вас такие, кто никогда в жизни не был за границей?

– Есть, товарищ старший лейтенант. Почти все такие…

– Сейчас у вас есть конкретная возможность совершить вояж за рубеж. Мы вплотную подошли к границе с Грузией. Догнать бандитов до границы мы не успели. Подозреваю, что они вышли намного раньше нас. А мы, получается, упустили возможность вернуть России ее граждан. При этом мы еще имеем возможность догнать банду уже на территории Грузии и там вступить в бой. Но в этом случае мы сами себя ставим в опасное положение, потому что и грузинские пограничники, и вообще все, кто здесь носит оружие, будут иметь право нас расстрелять. И на мировом уровне это может расцениваться, как вторжение на территорию чужого государства. Заставить вас идти с собой я не имею права. Могу только позвать желающих. Кто не желает, тот может возвращаться, и я обещаю не иметь к такому человеку никаких претензий в будущем. Итак…

Солдаты молчали.

– Кто хочет, пусть возвращается. Кто со мной, вперед!..

Старший лейтенант развернулся и пошел в Грузию.

Обернулся он только через десять шагов. И сразу посмотрел через головы идущих за ним солдат на уже пройденный путь. Там никого не было. Не нашлось ни одного, кто захотел бы вернуться…

* * *

Темнота начала сгущаться неожиданно и быстро. Раньше как-то было проще и привычнее ориентироваться во времени. Но с принятием «медвежьего времени» все перепуталось в сознании. Казалось, что и светает позже, и темнота приходит раньше. Может быть, и правда природа откликалась на человеческие извращенные эксперименты.

Темнота спустилась на ущелье буквально за какие-то пять, от силы за восемь минут, и уже стало очень плохо видно, куда ставишь ногу. Темп движения сразу резко упал. Вот сейчас наступило самое подходящее время, чтобы «сажать картошку» или даже ставить полноценные «растяжки». Утешало только то, что в это время сложно выставить засаду. Вернее, выставить ее можно, но засада потеряет свою эффективность, потому что стрелять ей прицельно будет очень сложно, как сложно будет увидеть результаты своей стрельбы. В такой ситуации хорошо работают залпы или массированный плотный обстрел. Но и для того, и для другого требуется значительное численное преимущество. А было ли оно у бандитов – этого никто не знал. Скорее всего, бандитов не должно быть много. Иначе они уже остановились бы и бездумно приняли бой. Так часто бывает с боевиками. Взяв в руки оружие, они уже считают себя воинами чуть ли не непобедимыми. И порой желают показать зубы, пытаясь вступить в бой со спецназом ГРУ. Но они не имеют понятия о том, что способы ведения войны – это искусство, которому следует учиться, а боевые навыки необходимо постоянно отрабатывать на многочисленных тренировках. И попытки бандитов показать себя заканчиваются в лучшем для них самих случае их быстрым, но бесполезным бегством, потому что их все равно догоняют. В худшем для них случае бандитов уничтожают сразу или уже после того, как догонят. Но уничтожают обязательно. Против правильно и качественно подготовленных силовых подразделений сопротивление бандитов бесполезно.

– Коноваленко ко мне! – дал Самоцветов команду, которую быстро передали по колонне.

Прибежал снайпер взвода младший сержант Виктор Коноваленко. Сразу доложил:

– Я, товарищ старший лейтенант! Винтовка готова. Просмотреть?

– Нужна не винтовка, а твой ночной прицел. На максимальную дальность вперед! Проверь.

Подсветив себе фонарем, снайпер тут же взобрался на большой камень, откуда открывался обзор, встал на одно колено, поднял винтовку и включил ночной прицел. По краю оптики образовалось зеленое светящееся кольцо, часто издали выдающее снайпера снайперу противостоящей стороны.

Осмотр пространства длился минуты три или даже чуть-чуть дольше.

– Чисто, товарищ старший лейтенант.

Самоцветов удовлетворенно кивнул.

– Идешь со мной рядом. Осмотр повторяешь через каждые сто шагов. Внимание всем. Разрешаю включить тактические фонари.

И в ущелье сразу стало светлее. Армейский тактический фонарь крепится сбоку или на автоматный ствол, как на всех автоматах Калашникова, или на ствольную коробку, как на «девяносто первом автомате», имеет выносной пульт управления и может посылать концентрированный световой луч на расстояние до трехсот метров. А вблизи луч может светить рассеянным светом на расстояние полутора метров. Этот свет почему-то в инструкции называется «лунным», хотя на лунный, может быть, отдаленно похож только своей желтизной. Тем не менее эти тактические фонари существенно упростили передвижение и даже позволили снова бежать.