– Чего ты лежишь там и сочишься слезами. Открой!

Не зная почему, я встала и открыла дверь.

– Теперь доволен?

– Не совсем, – Ярослав провел пальцем по моей щеке. – Не надо плакать. Этим ты никому теперь не поможешь.

– Я сама решу, что мне делать.

– Не сомневаюсь. – Он прижал меня к себе и погладил по волосам.

Я прильнула к нему.

– Ника! – взволнованным шепотом произнес он. – Ника, – и нежно поцеловал меня в губы.

Я сразу отстранилась.

– Не надо, Ярик! – глухим голосом сказала я.

– Почему? – выдавил он.

– Ты забываешь, что я недавно похоронила мужа, которого очень любила. И поэтому твой вопрос несколько бестактен. Но… в любом случае ты можешь мне быть только другом. С некоторых пор я предпочитаю говорить правду, какой бы она ни была. Когда-нибудь ты и сам поймешь, что правду говорить не всегда приятно, но полезно.

Я не хотела давать Ярику никаких беспочвенных надежд. Это было бы, с моей точки зрения, слишком жестоко.

Он молча вышел. Какое-то время я лежала на кровати, но потом встала и пошла на кухню. Там уже сидел Ярослав и курил одну сигарету за другой.

Я села на табурет напротив.

– Прости! – Я коснулась его руки. – Я не хотела причинять тебе страдания. Но я не могу и обманывать тебя. Ты спас меня, помогаешь мне… А я должна была вешать тебе на уши лапшу о том, что в тебя влюбилась?

– Наверное, ты права! – Он смял недокуренную сигарету и вышвырнул ее в помойное ведро, стоявшее у раковины. – Наверное. Но…

– Понимаю. Это пройдет. И довольно скоро. У нас ведь с тобой столько дел впереди. Эта загадочная Канычкина, смерть Дим Димыча, cекретарша Танечка… Ярик! Ну что мы будем топтаться на месте? – Я говорила нарочито веселым и непринужденным тоном. Я хотела вернуть в наши отношения ту легкость, которая была до сих пор. Во всяком случае, я очень старалась.

Ярослав опустил голову. А когда поднял ее, то я увидела, что он улыбается.

– Умеешь ты уламывать мужиков. Ты протягиваешь мне лапку дружбы?

– Хорошо, что ты это понял.

– Приходится утешаться. В конце концов, это лучше, чем вообще ничего.

Под конец нашего совместного ночного чаепития с обалденным вареньем бабы Глаши мы пришли к некоему подобию мира, скрепленного фундаментом дружбы. Напоследок был составлен план на завтра. Мы пришли к выводу, что откладывать надолго визит к Танечке не стоит. И решили, что я свяжусь с ней послезавтра. Или точнее завтра, учитывая, что новый день уже наступил.

У Ярослава были дела в Москве, связанные с его работой.

– Нужно закончить один материал, – пояснил он, – а то главный уже смотрит волком, вот-вот вызовет к себе и устроит разбор полетов. Кроме того, необходимо повидаться с одним ураганным типом.

– Что за тип? – лениво поинтересовалась я.

– Да так, один товарищ, – откликнулся Ярослав, накладывая себе на блюдце красносмородиновое варенье. – Из наших мест, но ему удалось сделать хорошую карьеру и рвануть вверх. Он сейчас в Москве работает, крутится в разных изданиях. Фрилансер. Работает на нескольких хозяев. Продает эксклюзивную информацию. И довольно успешно. Пробивной парень, не то, что я.

– У тебя все еще впереди.

– Да ладно, что я, сам не понимаю… Мой потолок – региональная пресса. И баста. В столичные круги мне не пробиться.

– Ты бы попробовал этого своего ураганного типа озадачить данной проблемой. Глядишь, и помог бы.

– Я уже думал…

Похоже, что скромный честный и порядочный Ярослав прекрасно понимал, что среди московских алчных акул пера ему делать нечего. Заклюют и затопчут. Кстати, все правильно понимал. Поэтому и не совался. Хотя в мужиках я всегда уважала другие качества – стремление рваться вверх, невзирая ни на что, и отсутствие комплексов. Не то сейчас время, чтобы копаться в них.

Поговорив еще несколько минут, мы разошлись по комнатам. Спать нам оставалось всего несколько часов. Я хотела было поцеловать Ярослава в щечку, прежде чем пожелать ему спокойной ночи, но подумала, что пока с этим стоит повременить. Иначе мой жест будет похож на утонченную издевку.

Я проснулась, когда Ярослав уже ушел. День я посвятила закупке продуктов и уборке квартиры. У меня была настоящая аллергия на пыль. В переносном смысле. Просто я обожаю порядок, когда каждая вещь стоит на своем месте. Я настоящий фанат чистоты. Первое время Олегу стоило немалых трудов отучить меня от привычки наводить порядок на его столе. Я все время порывалась сложить в аккуратные стопки его тетради и блокноты, а беспорядочные записи на отрывных листочках сунуть в один контейнер для рабочих бумаг. «Нет, Ника! Делать этого не надо, – мягко говорил Олег, показывая рукой на стол. – Я теперь в этом должен еще и разбираться? Что ты здесь натворила?» – «Привела твой безобразный стол в божеский вид, – со смехом говорила я, повисая на нем и целуя в шею. – Меня твой стол просто в ступор вгоняет. Мужчина ты аккуратный, а стол твой – кошмар хозяйки». – «Видишь ли, Ника, у меня здесь своя система, которую тебе не понять. И когда ты ее разрушаешь, я должен начинать все сначала, то есть потратить на это кучу времени. Поэтому, будь добра, убирайся в других местах, а мой стол оставь в покое». – «Я так старалась, – притворно надувалась я, – думала, ты меня похвалишь». – «Извините, мадам, не могу. Вот судя по запаху, который доносится с кухни… там есть, за что тебя хвалить. А здесь – увы!..»

Я вспомнила наши перепалки, и легкая улыбка тронула мои губы. Олег не был гурманом, это я сделала его таким. Каждый вечер я старалась его удивить чем-то вкусненьким, купила две толстенные кулинарные книги и готовила по рецептам, напечатанным в них. Причем это не было мне в тягость или внапряг. Наоборот, у меня была легкая рука, и вся домашняя работа, в том числе и готовка, меня нисколечки не обременяла.

Не знаю… смогу ли я когда-нибудь опять готовить так, как я это делала для Олега. После его смерти у меня возникло такое стойкое отвращение к еде, что были дни, когда я просто заставляла себя есть. Силком.

Я тряхнула головой, прогоняя тягостные воспоминания. Ярослав звонил несколько раз и спрашивал, как у меня дела. Я отвечала, что нормально. Он удовлетворенно хмыкал и скороговоркой говорил, что позвонит еще.

Пришел он только под вечер, при этом на лице его была написана досада и раздражение.

– Что-то не так? – спросила я, вталкивая большой пылесос в коробку.

– Не так, – буркнул Ярослав, помогая мне с пылесосом. – Я не встретился с Максом. Тем человеком, о котором тебе говорил. Я с ним созванивался, договаривался, а он в последний момент сорвался и умотал по своим делам. Вот гад!

– Завтра встретишься.

– Ага! Лови его!

– Пошли на кухню. Наверное, голодный.