Отдел по связям с общественностью в полиции занимался запросами от средств массовой информации. Мэрфи настоял на том, что Карле не стоит общаться с газетчиками, пока идет расследование. Постепенно она узнала о других процессах, которые происходили во время расследования.

– Ради вашего мужа мы должны строго контролировать ваши высказывания и передвижения, – предупредил ее Мэрфи.

Но карьера Роберта как агента под прикрытием закончилась. Больше никаких темных дел у стен полуразрушенных складов. В будущем его ждала кабинетная работа, если какое-то будущее вообще было, поскольку Карла не представляла, как они будут жить, если не найдут Исобель.

Стыд, замешательство и переживания заставили старшую медсестру уволиться на следующий день после исчезновения. Отменялись заказы, а в клинике продолжалось расследование нарушения безопасности. Возле клиники постоянно находился журналист, который ждал, когда начнут выходить сотрудники, чтобы задать им несколько вопросов. Старшая медсестра заявила, что журналисты – пиявки, пожирающие хорошую репутацию клиники, которую сотрудники так долго создавали.

На ступеньках клиники стоял Мэрфи и делал заявление для прессы. В это время Карла покинула здание через черный вход. Ее перевезли в полицейской машине без опознавательных знаков в квартиру Рейн в Дандруме, где после начала этой истории остановился Роберт. Когда Карла открыла дверь и обняла мужа, ей изменило самообладание. Там можно было плакать. Никто не мог приказать ей быть спокойной и сдержанной. Когда Карла уже больше не могла плакать и успокоилась, она попыталась съесть обед, который приготовила Рейн.

– Рано или поздно мне придется общаться с газетчиками, – сказала Рейн. – Я могу сама провести пресс-конференцию. Полицейские должны подготовить заявление о том, почему ты не сможешь присутствовать.

– Я тоже хочу быть на конференции, – вмешался Роберт.

Из-за недосыпания у него были запавшие щеки и круги под глазами.

– А если тебя узнают? – спросила Карла. – Я не выдержу, если что-нибудь случится…

– Все будет в порядке, – успокоил он ее.

– Откуда эта уверенность?

– Это было моей работой. – Он помрачнел. – Поэтому я был одним из лучших.

Карла заметила, что он говорит в прошедшем времени. Они были бессильны что-либо изменить. Роберт постоянно поддерживал связь с поисковой группой и получал от них последние новости. Карла внимательно прислушивалась к малейшим изменениям в его голосе. По его глазам она поняла, что у него есть информация, которой он хотел бы поделиться.

Теперь он молча сидел между ней и Лео, незаметный человек с зачесанными назад волосами и в очках без оправы. У него было неприметное лицо. Как было указано в заявлении для прессы, он был сотрудником полиции, который занимался дорожно-транспортными происшествиями.

– Я подчеркиваю, что вам не стоит проводить пресс-конференцию, – сказал Мэрфи, когда узнал, что собирается сделать Карла. – Вы можете подвергнуть опасности жизнь своего мужа.

Это был крепкий лысоватый мужчина с мощной шеей и кустистыми бровями, которые напоминали Карле двух мохнатых жуков. Она поймала себя на том, что таращится на Мэрфи, напрасно пытаясь по их движению определить, что он задумал.

– Вы должны позволить нашему отделу по связям с общественностью…

– Мы с женой уже приняли решение, – перебил его Роберт. – В данном случае право отца позволяет мне требовать этой конференции.

Лео прочел небольшое заявление и напомнил журналистам, что его клиенты переживают тяжелую психологическую травму. Следует задавать краткие вопросы по существу.

Когда Роберт наливал воду в стакан, его руки заметно дрожали. Он начал говорить. Он обычно работал в тени, поэтому софиты, суетящиеся фотографы, вспышки камер, казалось, немного его обескуражили. Когда его голос дрогнул, стало хорошо слышно клацанье затворов. Он наклонил голову, не в силах продолжать. Тут же к его лицу сунули микрофоны, чтобы записать тяжелые рыдания. Карла взяла мужа за руку и продолжила за него.

– Исобель – наш ребенок, – сказала она, – ей всего четыре дня. Пожалуйста, пожалейте нас и верните ее. Пожалуйста… пожалуйста, если вы забрали ее по ошибке, поговорите с кем-нибудь, кому вы доверяете, – с другом, священником, полицией. Они отнесутся с пониманием, и мы вас простим. Но, пожалуйста, пожалуйста, верните нашу малышку.

Она хотела расплакаться, но ее глаза словно окаменели и оставались сухими. Фотографы никак не могли получить фото убитой горем матери. Лео спросил, есть ли еще вопросы.

Журналистка, сидевшая в первом ряду, подняла руку.

– Карла, что вы почувствовали, когда проснулись и увидели, что дочери нет?

– Опустошенность.

Карла глубоко вздохнула и подумала, что ответ должен быть виден для любого человека, у которого есть чувства. Журналистка, молодая и активная, похоже, ждала более душещипательного ответа.

– Я почувствовала, словно нож пронзил мое сердце, – поморщилась Карла.

Ее тогдашние эмоции менялись от слепой надежды до полнейшей опустошенности, и их нельзя было описать какими-то слащавыми словами, но журналистке, по всей видимости, этого ответа оказалось вполне достаточно.

– Мистер Гарднер, как сотрудник полиции вы лично принимали участие в поисках дочери? – выкрикнул журналист середины зала.

– Я отвечу на этот вопрос, – вмешался Мэрфи и поднял руку. – Мы никогда не привлекаем родственников к расследованию.

– Вас удовлетворяет ход расследования?

Это опять был вопрос Роберту. В ответ он утвердительно кивнул.

– Я полностью доверяю профессионализму сотрудников и прошу человека, который взял нашего ребенка, довериться полиции…

– Почему вы уверены, что ребенка взяла женщина? – выкрикнул журналист. – У вас появилась информация…

– Мы не знаем, кто взял нашего ребенка, – перебила Карла. – И это не имеет значения. Мы не хотим мести. Мы просто хотим вернуть дочь.

Джош Бейкер из «Недели на улице», популярного вечернего шоу, выдвинулся к ним вместе с оператором.

– Карла, выкуп уже потребовали?

– Мы ничего об этом не слышали…

– Никаких требований выкупа предъявлено не было, – отрезал Мэрфи.

Карла чувствовала, что он хочет быстрее покончить с этим мероприятием, но Джош вплотную подошел к столу, а камера взяла широким планом ее лицо.

– Карла, во время беременности вы чувствовали, что за вами следят?

Карла поежилась. Она бы не поверила, что можно чувствовать себя еще более напуганной. Сколько бы Карла ни старалась скрыть смятение, она не могла совладать с лицом.

– У меня нет причины полагать, что за мной следили.

Она с трудом заставила слова звучать убедительно и крепче сжала руку Роберта. Он вздрогнул, зная, как и Карла, что она никогда бы не заметила слежку. Она привыкла к взглядам мужчин, поэтому не обращала на них внимания. Нет, она бы не заметила слежку, как не заметила вора в палате, когда должна была охранять дочь от опасностей.