— Мы выиграли, — уточнил Циприан, разозлившись на себя, что вообще сюда пришел.

— Прекрасно! — воскликнул толстяк, схватив Верену за тощую попку. — Что ж, пора снимать следующий сезон, публика соскучилась по зрелищам. Это будет шоу, какого еще не видели. Ромек хочет взять на себя режиссуру. Ну, мы уже уходим. Позвони мне, кастинг еще не закончился.

Ущипнув Циприана за щеку, толстяк всунул ему визитку. Затем сгреб в охапку Верену и, прокладывая себе путь большим животом, исчез из поля зрения.

V Я тоже сваливаю. Нет прессы, а потому пора тушить свечи. — Молодой звездун вскочил, а вместе с ним и вся остальная свита.

Циприан остался один. Он ощутил себя скунсом, издающим неприятный запах, от которого все бегут. Однако он ошибался. Была все-таки душа, помнившая о нем.

— Хорошо, что они ушли, правда? Они тебе ненастоящие друзья, — услышал он знакомый голос. — Закажем по «Малибу»?

Ядя с облегчением закрыла за собой дверь кафе-мороженого. Уже на улице до нее донеслись вопли Готи, что он не нуждается ни в каких, даже самых отменных, пирожных. Ладно, в течение ближайших часов это уже не ее забота. Пусть Уля решает, чем кормить и как развлекать ее сына. По правде говоря, она подбросила Готю подруге, не будучи до конца уверенной, пойдет ли на кастинг…

Когда по пьяни они послали заявки на танцевальный конкурс, ни одна из них не предполагала, что это будет иметь свои последствия. И уж конечно, никому и в голову не могло прийти, что пригласят именно Ядю. Но… Позавчера она нашла под грудой неоплаченных счетов письмо с приглашением на кастинг и впала в панику.

Письмо пришло как раз в тот момент, когда Ядя подумывала, не найти ли ей спонсора через Интернет. К сожалению, все потенциальные кандидаты взамен требовали активных сексуальных услуг с особым упором на садо-мазо. Спасибо, нет — Ядя могла бы согласиться на секс, но лишь, в крайнем случае. Воображение рисовало ей толстого потного мужика с полиэтиленовым пакетом на голове и охотничьей колбаской в другом месте. Эротического возбуждения образ не вызывал. Поэтому, взвесив все «за» и «против», Ядя решила подчиниться химерическим предначертаниям судьбы. Но это было не так просто. Принятию решения предшествовало бурное обсуждение. Сарра считала, что за полученный гонорар Ядя сможет отремонтировать свою конуру и — при лучшем раскладе — аннексировать часть лестничной клетки под отдельную комнату для Готи. Уля, свободная от материальных забот, советовала инвестировать деньги в новый бюст и хорошую липосакцию. Впрочем, неважно, какой аргумент взял верх.

Когда Ядя добралась до застекленного здания коммерческого телецентра, у нее началась дрожь в коленках. Просветив в арочном детекторе содержимое сумочки, легких и желудка, она направилась к лифту. У лифта стояла самая большая знаменитость студии — ведущая популярной вечерней программы. Живьем она была какая-то такая невзрачная, малорослая и заморенная. Ядя тут же вспомнила, что телекамера добавляет около семи килограммов. Значит, если она сама окажется перед камерами, то наверняка не вместится в кадр.

Звезда покровительственно улыбнулась, на минуту ослепив Ядю белизной зубов, и вышла на своем этаже, а Ядя поднялась выше. В коридоре она окончательно убедилась, что не должна была сюда приходить. Возле зала, где проходил кастинг, собралась толпа.

Трое мужчин с избыточным весом стояли, забившись в угол. Они грызли ногти и так же, как Ядя, производили впечатление заблудившихся во времени и в пространстве. По габаритам, возрастным показателям и полному небрежению к гламуру Ядя лучше всего вписывалась в… мужскую популяцию.

Женщины занимались растяжкой. Глядя на них, у Яди окончательно испортилось настроение. Каждая вторая годилась ей в дочери, и каждая первая могла бы дважды обернуться в талии ее юбкой…

Собравшиеся смерили Ядю удивленным взглядом. Немой вердикт был однозначным: не пройдет. «Ну, одной меньше», — прошелестел вздох облегчения. В глубине души Ядя была с ними согласна.

В полной уверенности, что комиссия на все сто ее отсечет, она вошла в зал, протянув в дверях карточку со своим номером какой-то молодой женщине, должно быть ассистентке исполнительного директора программы. За столом сидели три человека: стареющая примадонна («Даже в гробу, умерев от старости, она будет гораздо привлекательнее меня…»), мужчина в очках с толстыми стеклами, постоянно высмаркивающий нос, и парень в красном берете, казалось, до смерти от всего уставший.

— Ну, хорошо, чтобы не терять времени, расскажите, пожалуйста, что-нибудь о себе. Только быстренько. Знаете, такое краткое brief[15], а потом продемонстрируете танец.

Слушая очкарика, Ядя готова была биться об заклад, что сейчас он мечтает лишь об одном: как можно скорее лечь в постель с аспирином и в обнимку с любимой плюшевой игрушкой.

— Да, да, обязательно, это ведь суть кастинга, — экзальтированно произнесла престарелая дама; как выяснилось, она была хореографом. — Танец ведет нас по жизни…

— Ладно, все это знают, — грубо оборвал ее парень в берете, на что дама презрительно скривила ярко-красные губы (следы помады были у нее даже на зубах). — Покороче давайте, а то я спал всего два часа. — Парень с хрустом потянулся, при этом его майка поднялась, обнажив покрытый темными волосами живот.

Ядя вдруг осознала всю абсурдность ситуации: измотанная, хлебнувшая жизни женщина стоит тут, словно рабыня на рынке, чтобы через минуту подвергнуться сокрушительной критике торговцев живым товаром. Хорошо еще, что сегодня она надела парадный лифчик. Лифчик лежал у нее в шкафу для особого случая, и Ядя все чаще думала, что это будут ее собственные похороны, поскольку на горизонте не маячило и тени захватывающего амурного приключения. Мужчиной, последний раз прикасавшийся к ней, был окулист на бесплатной консультации. Заглянув ей в глаза, он провел экспресс-диагностику на глаукому.

Тип в берете, не стесняясь, ковырялся в пупке. Престарелая дама что-то искала в сумочке. Единственным человеком, проявляющим к Яде интерес, была молоденькая ассистентка, ободряюще улыбавшаяся ей от двери. Ядя взглянула на очкарика с опухшим носом, и внезапно в ней что-то проснулось. Эх, была, не была! Подумаешь, группка тупых экзекуторов. Получится, не получится — к стенке ее за это не поставят.

Сбросив туфли так, что они отлетели к стене, Ядя наконец выпуталась из хлопчатобумажного платка удручающе серых тонов. И… сразу же почувствовала себя беззащитной, почти голой. По правде говоря, она впала в панику, но не хотела этого показывать. Поглубже вдохнув, она затараторила как заведенная. Рассказала о себе, о Густаве, о графических проектах и еще черт-те о чем. Чувствуя, что впадает в излишнюю экзальтацию, она старалась не смотреть в сторону неодобрительно похрюкивающего красного пятна. «Боже, что я делаю, — мелькнула мысль. — Это какой-то самострел себе в ногу…»

— Ну, не-ет, это полнейший мрак… Послушай, милая, взбодрись немного, давай с огоньком. Нашим зрителям не нужны депрессивные мамашки. Им подавай сексапилок. Ты можешь быть sexy? — Парень в берете уперся взглядом ей в грудь, чересчур весомо свидетельствующую о наличии гравитации.