– О да. Четко и ясно.

– Тебе было неприятно?

– Нет. Думаю, я пошла на похороны из чувства долга. Мне наплевать, что обо мне думают все остальные. Ты меня осуждаешь?

– Конечно, нет. Я удивилась, что ты вообще вернулась. И что собираешься еще присутствовать на кладбище.

– Разве это не обязательно? – спросила Жаклин.

– Обязательно? Для ближайших родственников – да. Большинство же едет из любопытства. Но так как твоей матери не будет, шоу не получится.

Жаклин помолчала, барабаня пальцами по рулю.

– Я с трудом отношу себя к ближайшим родственникам. Мое имя даже не упомянули в некрологе. Меня пятнадцать лет не было в их жизни, почти столько же, сколько я здесь жила, я даже ничего не чувствую, Кей.

– И я не виню тебя. Я так понимаю, твоя мать не была счастлива увидеть тебя сегодня?

– Несмотря на корсет и беспомощность, она была, как обычно, редкой стервой. На самом деле, она грозилась вызвать охрану, чтобы вышвырнуть меня.

– Удивительно. И ты ее единственный ребенок.

– Да, удивительно, – Жаклин взглянула в зеркало и снова на Кей. – Знаешь, я не хочу слушать дальнейшую чушь от Брата Гарнера. Давай пропустим кладбище.

– Пропустим? Джеки, мы не можем его пропустить. Во-первых, мы уже в процессии.

– Что ж, давай вырулим из нее, – Жаклин резко повернула влево в переулок, подрезав остальных. – Где мы оказались, черт побери?

– Ты неисправима! Ты можешь себе представить, что они сейчас говорят о нас?

– Меня это не волнует. Я просто хочу вылезти из этого чертового костюма и натянуть джинсы, – Жаклин снова повернула, возвращаясь в сторону церкви. – Если я правильно помню, вот дорога обратно.

– Да. Она проходит за школой.

– Ах, да. Сейчас я вспомнила, – Жаклин прибавила скорость на опустевшей дороге, когда процессия удалилась. – Кто остался в твоем магазине сегодня?

– Френни. Выпускница, которая помогает мне по субботам и в летнее время.

– Дела идут хорошо?

– Нормально.

– Она ждет тебя сегодня после обеда?

– Я сказала ей, что заеду позже. А что?

– Хочешь прогуляться?

– Куда? Пойти купаться в Голубую Лагуну? – рассмеялась Кей. – В прошлый раз, за это меня посадили под домашний арест на две недели.

– А у меня отняли машину.

– Всего на неделю, если я правильно помню.

– Да уж, это была еще та пытка, когда мать возила меня каждый день в школу.

Кей улыбнулась.

– Я бы хотела подольше побыть с тобой.

– Я тоже. Есть идеи?

– Ну, сегодня солнечно и тепло, – Кей озорно вздернула брови. – Хочешь пойти на реку?

– Кей Гарланд, ты смутьянка! Последний раз, когда ты уговорила меня пойти на речку, нас поймали за распитием пива и курением травки.

– Ты принесла пиво и травку!

Жаклин рассмеялась.

– Боже, как хорошо снова видеть тебя, – она потянулась через стойку, чтобы пожать Кей руку.

– Да, я знаю. Мне тебя не хватало. Я очень скучала по тебе.

– Да. У нас не было возможности попрощаться. Все произошло так быстро… меня просто вырвали отсюда и…

– Я знаю, Джеки. Сначала я плакала. Я не понимала, как ты могла уехать, не сказав мне ни слова. Но мама… она все объяснила. О твоей матери, и почему они отослали тебя. А потом я злилась, что ты позволила им сделать это. А когда ты так и не написала и не позвонила, я еще больше злилась. Я думала, что наша дружба ничего не значила для тебя.

– О, Кей. Мне очень жаль. Это не так. За эти годы я очень часто думала связаться с тобой, но… ну, чем больше проходило времени, тем больше я убеждала себя, что ты не захочешь меня слышать. Черт, я считала, что ты уже не помнишь меня.

– Я знаю, что в глубине души ты не могла верить в то, что я забыла тебя. Мы были близкими подругами, мы делили с тобой все.

– Твоей лучшей подругой, которая оказалась лесби, и не нашла мужества рассказать тебе об этом.

– Мы были детьми. Но Джеки, ты должна была мне доверять во всем.

Во всем? Интересно, как бы она отреагировала, если бы Жаклин призналась, что именно сексуальные чувства к Кей, тогда открыли ей глаза. Жаклин посмотрела на свою давнюю подругу, ее каштановые волосы свободно обрамляли выразительные брови, бросая тень на голубые глаза, которые Жаклин знала наизусть. Неосознанно, Жаклин потянулась и отодвинула пряди, чтобы открыть глаза. Это были те самые заботливые и честные глаза, которые она помнила.

– Я боялась рассказать тебе, – наконец, призналась Жаклин. – Черт, я всего боялась. И, как оказалось, не напрасно.

Когда они подъехали к загородному клубу, Жаклин притормозила, охранник открыл ворота. Как только Жаклин припарковалась, Кей выбралась, оглядывая ухоженную лужайку и дом. Она молча последовала за Джеки к входной двери, ожидая, пока та откроет замок.

– Мило.

– Да, так и есть. Осмотрись. А я быстренько переоденусь.

Когда Жаклин вышла, Кей рассматривала фотографии в гостиной. Она всю жизнь знала Лоуренсов, но ни разу не была в их доме. Лоуренсы и Гарладны вращались в разных социальных кругах. На самом деле, она до сих пор считала невероятным, что они с Джеки вообще стали друзьями. Кейсы были самой влиятельной семьей в Пайн Спрингс. Совсем не той семьей, с которой Кей могла бы чувствовать себя комфортно. Но, они с Джеки просто совпали с детства. Сначала миссис Кейс пыталась удержать Джеки, направить ее к детям из семей-членов загородного клуба. Но, как Кей говорила уже не один раз, Джеки была упрямой. В конце концов, миссис Кейс сдалась, позволяя Джеки иногда оставаться у Гарландов на выходные. Это была привычка, которая сохранилась до выпускных классов. Кей было достаточно дружбы с одной только Джеки. Она вспомнила, как ревновала, когда Джеки начала встречаться с Денни Торнтоном. Только по этой причине она согласилась видеться с Билли Рейем.

Она застонала, не желая вспоминать это. Не теперь. Несмотря на обещание Роуз, она еще не пережила это. Она сомневалась, что когда-то вообще переживет. Это было самое ужасное время в ее жизни, время, когда она особенно нуждалась в Джеки. Но Джеки испарилась без единого слова.

– Почему ты хмуришься?

Повернувшись, Кей обнаружила более привычную Джеки. В джинсах и майке, она выглядела расслабленной. Она всегда такой была. Милый подросток, которого она знала, вырос в очень привлекательную женщину. Хотя, тот подросток никогда бы не стал гладить майку и заправлять ее в джинсы. Она улыбнулась.

– Так лучше?

– Намного, – Жаклин подошла ближе. – Почему хмуришься?

– Я просто размышляла.