— О чём это вы там шепчетесь? — прерывает меня сонный голос Кэтти.

Я поднимаю глаза, и наши взгляды встречаются. Оба усталые, оба счастливые. Глаза Кэтти наполняются слезами. И я без слов понимаю, что ей надо.

Кэтти садится, а я встаю, подхожу к кровати и передаю ей дочь. Малышке будто только это и надо — впрочем, так и есть, — она тут же накрепко присасывается к материнской груди, которая служит ей и успокоением, и способом насытиться. Кэтти слегка морщиться от её излишних стараний.

— Тебе больно?

— Нет, просто непривычно, но это пройдёт.

— Если нужна помощь, я позову медсестру.

Она поднимает на меня взгляд и устало улыбается. Наверное, она знает, что впереди у нас немало бессонных ночей, но это её ни капли не пугает.

— Лиам, я пересмотрела кучу материала, я знаю, как приложить ребёнка к груди, да и Рози не возражает, её, вроде, всё устраивает.

— Рози? — вскидываю я брови в удивлении.

— Да, Роуз Виктория Керр, если хотите. Ведь она — наша победа.

На лице Кэтти отражается радость и трепет, и бесконечная нежность к младенцу на её руках, к нашей огромной победе.

— Ты, что ж, всё уже решила без меня?

— Ну, почему же без тебя. Ты, кажется, не возражал против Виктории.

Наклоняясь, я целую жену в макушку, опускаюсь на стул у кровати и беру Кэтти за свободную руку, чтобы прижать её к щеке, где уже пробилась суточная щетина. Пальчики Кэтти с нежностью поглаживают мою щёку, её ласки хватает на двоих.

— Я люблю тебя, — вместо ответа насчёт имени выдаю я.

— И я люблю тебя.

Кэтти улыбается и в палате повисает уютная тишина, которую мне не хочется нарушать. Малышка уже закрыла глазки и тихо сопит.

— Знаете, доктор Керр, четыре года назад я бы сказала, что у меня есть всё, что мне надо, чтобы быть счастливой женщиной.

— А сейчас?

— А сейчас я не просто счастлива, я на седьмом небе, — признаётся она, и в этот момент я полностью разделяю все её чувства.

— Спасибо, милая, — отвечаю я, — что захватила меня с собой.