Приказал себе разобраться с этим позже, когда приведёт в чувство жену, а заодно вымолит её прощение, ибо извиняться есть за что.

* * *

— На какую сумму расчитываете? — заискивающе-услужливо интересуется продавщица, предварительно «заценив» жадными глазками «Ролекс» на руке Бугая.

— Без разницы. Букет должен быть большой и красивый, — вот уж дожил. Цветы бабе покупает. Пацаны узнают — засмеют.

Но с другой стороны, почему бы и нет? В конце-концов, повод немаловажный… Да и извиниться всё же надо. А может и нет. Она тоже накосячила неслабо. Ну да ладно, так и быть, Цветочкина, сегодня твой цветочный день.

Букет из кроваво-красных роз был собран быстро и качественно, хоть и не понимает Синицын, что так привлекает девок в цветах… Наверное, это один из их только им понятных бзиков.

Тихо открыл входную дверь и пробрался в квартиру, словно вор, таща за собой уже порядком поднадоевший «веник». Ну, Цветочкина, ты как минимум должна будешь приласкать его за этот подвиг!

И она приласкала… Синтетическая (но от этого не легче) скакалка Алисы со звучным шлепком опустилась на задницу Бугая. Букет вывалился из рук «проказника», а глаза его практически вылезли из орбит.

— Ир! Ты чё?! — ошалелый Синицын замер перед разъярённой девушкой, позади которой уже вовсю веселилась и хлопала в ладошки Лисёнок.

— Я тебе покажу Анджелу! Я тебе покажу ушко! — каждая фраза Ирки сопровождалась хорошо ощутимым шлепком по заднице шокированного Дикаря.

Глядя на эту сцену бичевания со стороны, можно было подумать, что злобная мамаша стегает своего провинившегося сынишку-переростка. Очень крупного сынишку. Убийственно здоровенного.

— Да! Да! Будес знать как Анзелу обнимать! — громко выкрикивала Алиска, топая и радуясь такому наказанию непослушного папы.

— Что?! — Цветочкина на миг повернулась к девочке. — Ещё и обнимал?! Ну всё! — орудие пыток снова взметнулось в воздух, но тут же было схвачено рукой Жени и резко выдернуто из рук «инквизитора».

— Ой! — Алиса закусила губу и, прикрыв рот ладошкой, тихонько захихикала.

— Цветочкина, ты что в край ох… — взглянул на дочь. — Совсем очумела что ли?! Это что ещё за игрища, бл… У тебя тоже крыша съехала?! — Синицын сгрёб в охапку всё ещё дерущуюся Ирку и прижал к себе спиной.

— А нечего всяких Анджел тискать! Думаешь я не знаю как ты с ней… — засопела, не смея высказать всё, что наболело при ребёнке.

Бугай закатил глаза, стонучи, словно раненный зверь. За что ему всё это? Ну почему не жилось спокойно? Сам себя ведь наказал этой дурёхой! И ведь не жалеет…

— Мама! Смотли! Смотли, мам! — пока родители боролись, Алиса углядела букет и теперь вовсю пыхтела, силясь его поднять.

— Алиса, не трогай! Там шипы! — рявкнул отшлёпанный и от этого злой отец.

— Это мне? — Ира прекратила бессмысленную борьбу и, почувствовав, что «опасность миновала», Женя её отпустил.

— Нет, блин, Илюхе купил, завтра торжественно вручу! — нервно передёрнул плечами и принялся стаскивать ботинки, искоса поглядывая на Цветочкину. Мало ли, что ещё под руку ей попадётся!

— Женя… Женечка, — умилённо ворковала девушка, помогая Лисёнку поднять огромный букетище.

Поспешно отвернулась и задрожала, прижимая розы к груди.

— Мама… — Алиса состроила жалобную мордашку и принялась поглаживать Иру по руке. — Не плась, мамоська.

Дикарь подошёл сзади и, прижав девушку к себе, положил свои большие тёплые ладони ей на живот.

— Я тебе клянусь, что у меня ничего не было с Анджелой с тех самых пор, как ты переехала ко мне, — его голос стал тихим и спокойным, отчего Ире стало ещё хуже. Уж лучше бы ругался.

Цветочкина не стала объяснять, что плачет не из-за девицы, которую перетаскали все криминальные элементы Москвы. Нет. Была причина посерьёзнее. А вернее, повод. Это были слёзы радости и счастья.

Ире и раньше дарили цветы. Но чтобы любимый человек… Никогда. И ладно бы, если бы кто-то другой. Но Дикарь! Её сумасшедший Синицын, который скорее глаза себе выколет, чем сядет смотреть романтическую комедию!

Теперь, ощутив это чувство, девушка просто зашлась в рыданиях, обнимая такие драгоценные цветы.

— Да хватит ныть уже, Цветок! — он резко, немного грубовато (впрочем, в своей обычной манере), развернул Ирку к себе. — Замуж за меня выходи, — прозвучало совсем не как предложение, а, скорее, приказ, но не это повергло в шок девушку, а сами слова.

— Что? — она выпучила глаза и открыла рот, что Евгений непременно высмеял бы, если бы не торжественный момент.

— Оглохла ты что ли? Замуж, говорю, выходи за меня.

— Ула! Ула! Свадьба! — радостные вопли Алисы, казалось, услышали даже в Красноярске.

— Так, значит, это не ты был… На квартире, с той девушкой? — Арина задавала этот вопрос уже не первый раз и Илья начал сомневаться в её вменяемости.

— Этот косяк я беру полностью на себя, — безрадостно хмыкнул Андрей, опрокидывая в себя внушительную дозу «горячительного».

— Но как же так… Я ведь думала… Я поэтому сочинила про «Ваню»! Хотела, чтобы ты приревновал! — с досадой воскликнула и закрыла ладонями лицо, пытаясь скрыть рвущиеся на волю слёзы.

— Знаю, Ариш, знаю, — Илья вздохнул. Хотела? Приревновал. Только кому от этого стало легче? Уж точно не ему. Да и не ей, что само собой разумеется.

— Ну, раз всё так замечательно разрешилось, я, пожалуй, откланяюсь, уважаемые господа, — Андрей шуточно поклонился. — Не провожайте, я сам свалю.

— Андрей! — Арина вскочила с кресла, поспешно утирая слёзы. — Извините… За такое знакомство. Я… Мы…

— Всё в порядке, Ариш, — Ворохов-старший улыбнулся ей какой-то странной, мученической улыбкой. — Как-нибудь познакомимся поближе. Не переживай так. И больше не сбегай. От моего брата спасения нет, — она так и не поняла, шутка это была из тех, что в Вороховском стиле или же он говорил на полном серьёзе.

В любом случае, было неприятно и стыдно из-за своего поведения. Как школьница, честное слово!

— Арина принеси-ка мне водички, — муж обращается к ней, но взгляд его почему-то устремлён на брата.

— Ладно… — ей проще согласиться, чем попытаться выяснить, что опять ему неймётся. Просто уходит, радуясь тому, что не получила как следует за свой побег. По-детски смешной и неудачный побег, надо заметить.

— Тебе пора, брат, — небрежно бросает Илья, хотя Андрей и так уже идёт к выходу, но Ворохов-младший останавливает его своим плечом. — Ты по прежнему мне брат и у нас всё общее. Всё, за исключением одного. Моя жена — только моя. За неё… Не посмотрю, что ты брат.

— Остынь, братишка. Я не стану трогать твою Арину. Слишком уважаю себя, чтобы лезть на жену родного брата. Но тебе стоило предупредить меня, что она так похожа на Светку, — он горько улыбается, словно упоминание имени бывшей доставляет ему адские муки.