— Отношения? О чем вы?

— Не опускайся до лжи, — его голос звучал хрипло. — Мюллер рассказал мне все о ваших амурах, сообщил, что в постели ты неподражаема.

«Какая мерзость! Какая чудовищная гнусность!» — возмутилась она.

— Никогда… Это ложь, — прошептала Миранда. — Мюллер, этот негодяй, — мерзкий лжец! Он зол на меня, потому что… Он солгал вам.

Она замолчала. «Дэниел не верит, не верил и не поверит. Стоит ли вообще оправдываться перед ним? Стоит ли подвергать себя дальнейшим оскорблениям».

— И тем не менее вы хотите, чтобы именно я… такая… такая… стала компаньонкой вашей дражайшей тети?

— Но я уже объяснил тебе, что пытался ее отговорить.

— Но не отговорили же. — Миранда заставила себя улыбнуться. — Боюсь, что вам придется ее разочаровать. Передайте тете, что я тронута тем, как она хорошо обо мне думает, но это невоз…

— Двести долларов в неделю.

— Вы же сказали…

— Двести долларов. Комната и стол. Он смотрел на нее и улыбался. Миранда покачала головой.

— Нет!

— Хорошо, — продолжил он почти шепотом. — Я думал, что договорюсь с тобой, но вижу, что ошибся. — Он сделал шаг по направлению к ней. — И давно ты позируешь, Миранда?

Она взглянула на него с опаской и отворила дверь. Он резко ее захлопнул.

— Вы меня удивляете! Во-первых, моя работа натурщицы не представляет для вас никакого интереса, я полагаю. Не понимаю, почему…

— Для меня, да. Но для властей — несомненный!

Миранда взглянула на него с недоумением.

— Что вы имеете в виду? Взяв ее за руку, крепко сжал.

— Ты без денег, Миранда, — его голос, мягкий и обволакивающий, звучал завораживающе. — Не думаю, чтобы это понравилось властям. В этой стране ты попадаешь под закон, по которому иностранцы без средств подлежат высылке.

— Не говорите глупостей! Я не бродяга, у меня есть статус и стипендия.

— Которая, по твоим словам, явно недостаточна, чтобы прокормить себя.

— Умоляю, отпустите мою руку! Он притянул ее к себе.

— Ты работаешь, чтобы иметь деньги. Не так ли?

— Идите вы к черту!

— Отвечай. Работаешь или нет?

— Да работаю, но то, что я делаю не идет в разрез с законами этой страны.

— Не сомневаюсь, что ты это докажешь. Но я о другом. Ты нарушаешь условия выдачи студенческой визы. Студентам работать запрещается. Голландцы ничем не отличаются от других: въехавший в страну на время не имеет права отнимать работу у коренных жителей. Усвоила?

Их взгляды встретились. Миранда попыталась рассмеяться, но спазм сдавил ей горло.

— Какая чушь! Я ни у кого не отбираю работу. Я же не нанялась ни на фабрику, ни в магазин.

— В таком случае будет лучше объяснить все это в другом месте. Согласна?

— Все, что вы говорите, просто смехотворно, — голос ее дрогнул.

— Смехотворно? Смехотворно — другое. Тебе предложили достойную работу, учитывая твои стесненные обстоятельства, а ты — встала на дыбы.

— Не делайте из меня дурочку, мистер Торп, — сказала Миранда. — Если я соглашусь работать у вас, я нарушу те же самые законы, не так ли? У меня же временная студенческая виза, и я не имею права на работу. Забыли? Понимаю, что постараетесь держать от властей это в секрете, потому что так нужно вам.

— Ты невнимательная девочка, Миранда. Я нанимаю тебя лично и увожу из этой страны. Лично… И ты, и я — оба американцы. Это тоже — кое-что значит, — он широко улыбнулся. — Голландцам плевать в этом случае и на тебя, и на меня.

Миранду била внутренняя дрожь. Она старалась изо всех сил, чтобы он не заметил ее растерянности. Ее уже не беспокоило, что он думает о ней, а также не волновало, что он угрожает ей лично. «Шантажист! Вот что страшно и тревожно. В жизни своей она не сталкивалась с подобным. Безжалостный тип, думающий только о себе! Вчера она подозревала это, но сегодня убедилась окончательно».

— Ну и что? Что передать Софи? Сердце екнуло в груди… «Вот, пожалуйста! Угрозы, намеки — только чтобы ему было удобно, только чтобы потрафить желанию его тети. Но вчера, когда он ее обнимал и целовал у Мюллера, разве можно было предположить, на что он способен! Нет! Она же чувствовала его нежность. Так не бывает! Может, он желает заполучить ее всеми доступными и недоступными средствами? Хотя, сказал, что она ему не нужна…»

— Миранда?

Посмотрела на него. «На виске бьется жилка. Серые глаза отливают сталью». И вдруг Миранда поняла, что он догадался, о чем она сейчас думает. «В груди опять завозилось то, живое и громоздкое. Да так сильно, что и к горлу подступило уже.

Дэниел совсем рядом. Только бы не взглянуть на него! Она не должна, не должна…»

Дверь отлетела и стукнулась ручкой о стену.

— Ребята, извините за вторжение, но декан нас убьет, — Майна посмотрела на обоих и замолчала. — Все в порядке? Без осложнений?

Миранда перевела дыхание.

— Да! Все в порядке. Мистер Торп уже уходит. Кажется, прошла вечность, прежде чем он сказал, не сводя с Миранды глаз:

— Да. Все в порядке! Ухожу, — улыбнулся. — Но не прощаюсь.

Миранда смотрела ему вслед. «Ах, он еще и вернется!» — подумала она, и у нее опять перехватило дыхание.

Майна вопросов не задавала. Она чувствовала, что атмосфера накалена, и молчала.

— Ничего не хочешь мне сказать?

— Нет, — быстро ответила Миранда. — Не дай Бог, еще опоздаем на занятия, — говорила она, завязывая тесемки у папки. — Герр ван Норман нам задаст.

День еле-еле тянулся. В полдень наскоро перекусили, договорившись встретиться в пять в дешевом ресторанчике у Центрального вокзала. Майна получила за позирование несколько гульденов и сказала, что с нее причитается.

Миранде есть совсем не хотелось, и она только скребла вилкой по тарелке. «Еще бы, столько слопать накануне! — „Я не прощаюсь…“ — В его словах был намек. Они еще встретятся! Но зачем? Не пойдет же он, в самом деле, заявлять, что она нарушает законы страны пребывания, подрабатывая натурщицей. Конечно, он из тех, кто, если уж что решит, ни перед чем не остановится. Но неужели он такой бессердечный?»

Миранда посмотрела на Майну. Девушка с аппетитом уплетала сосиски с фритами. «Все-таки следует, наверно, рассказать ей обо всем. Выслушает внимательно и, как всегда, даст дельный совет». Но подруга была какая-то странная. Это сразу почувствовалось, когда она, влетев в ресторан, начала извиняться за опоздание. Часто посматривала на Миранду, и выражение ее лица было загадочное.

— Почему ты ничего не ешь? — спросила Майна.