– Создать щиты сумрака, – едва успел сказать Тарос перед тем, как лунная нить разрушила еще несформированное заклинание его помощника.

Тарос, схватив товарища, с силой дернул назад, спасая его от попадания.

– Ты как, сможешь вступить в бой? – обратился Тарос к недавно раненному бойцу. – Мне нужно от вас по одному выстрелу из лука, по моему сигналу.

– Сделаем все, что скажешь, – ответили оба светлых, кивнув головой.

– Пора выпустить «Воина души», а то Фауст может отправить нас к Творцу раньше, чем мы его, – засмеялся Тарос. – По моей команде двигайтесь к краю арены и ждите моего сигнала.

– Хорошо.

– Тогда вперед! – крикнул Тарос, сжав кулаки.

– Твои помощники бегут? Бросать командира на поле сражения – позор, – прохрипел Фауст, занося руку для удара.

Ничего не ответив, Тарос увернулся от атаки, продолжив движение вперед. Нить прошла в нескольких сантиметрах от тела и ударилась о плиту, расколов монолитный камень в самом его центре. Еще один взмах, и лунная нить, разрезая пространство, устремилась в сторону своей цели. Уклонение, и снова Тарос был быстрее. Бесконечно так продолжаться не могло, и воин ордена это понимал. После очередной атаки темного кинетик использовал магию льда, но целью был не Фауст, а его оружие. Волна абсолютного нуля с треском устремилась к Фаусту, заковывая нить в тяжелые глыбы льда. Дитя Гекаты не ожидало такого поворота и отбросило хлыст, чтобы не лишиться руки. Это был шанс сократить дистанцию, и он его не упустил. Совершив прыжок в пространстве, Тарос оказался за спиной темного. Могучие руки, словно тиски, обхватили парящий торс Фауста, обездвижив его.

– Глаза! – как гром раздался голос светлого над ареной.

Реакция не заставила себя ждать. Мгновенно отреагировав на призыв командира, супримы произвели выстрелы. Воздух взвыл от ускорения летящих стрел. Практически одновременно оба наконечника вошли в глазницы Фауста, с хрустом пробив затылочную кость. Капли крови, сорвавшиеся с кончиков стрел, упали на лицо Тароса. Дитя Гекаты, закинув голову, взвыло от боли. Разжав руки, кинетик отбросил темного.

– Будьте вы прокляты все, все! Что вы сделали со мной? Мои собратья покарают вас. Гемма найдет, Гемма найдет вас, – как в бреду начал твердить Фауст, ударяя кулаками о землю.

Поднявшись на ноги, он попытался вырвать стрелы из головы, но его руки скользили по древкам, смазанным кровью, и каждый раз срывались, причиняя новую боль. Найдя в себе силы, он сломал их, ознаменовав это леденящим криком. Я почувствовал, как слеза Жаклин упала мне на руку и слегка обожгла ее. Она больше не могла смотреть на это и отвела голову в сторону. Илиар, заметив это, взял ее за подбородок и повернул опять к арене.

– Ты должна это видеть, это твои враги. Больше никаких слез, убей в себе жалость к ним. Это не люди, не братья, не сестры, они никто, они – только твоя цель!

В словах Илиара я почувствовал такой холод и ненависть, что мне стало не по себе. Свет и добро я представлял себе иначе, но пелена заблуждения пала после увиденного. Верхний мир далек от всего, что я мог допустить даже в самых страшных снах. Плакала сейчас Жаклин из сострадания к темному, или образ ребенка вызывал у нее жалость, я не знал. Скорее всего, эти слезы были последней данью уходящему человеческому началу, на место которого рвалась новая сущность суприма.

Фауст пребывал в болевом шоке, он ходил по кругу и что-то говорил себе под нос, словно зачарованный. Из глазниц продолжала течь кровь, стекая на грудь. Тарос понимал, что нужно нанести последний и решающий удар. Перейдя в эфир, воин ордена встал на колени и уперся руками в пол. Слова заклинания начали струиться из рта черными нитями и растворяться в пространстве. Поле эфира вздрагивало с каждым произнесенным словом, наполняясь энергией.

– Что он делает? – спросил Пион, обратившись к Илиару.

– Магия призыва! Высший уровень могущественных магов. Искусство древних, дожившее до наших дней. Способность выпустить свою душу в облике воина.

Я чувствовал, что Тарос испытывает боль. Из носа на пыльный пол упали капли крови, скатавшись в комки грязи. Кинетик закричал и тут же обмяк, словно из него вырвали жизнь. На спине зажегся рунический символ в виде открытых ворот. От Тароса отделилась сфера души, которая через секунду преобразовалась в огромного воина. Его тело было прозрачным, и только контуры четко обрисовывали фигуру.

– Спирит вышел, – тихим голосом сказал Илиар. – Воину души нет преград. Он, как чистый Свет, сожжет Тьму.

Фауст продолжал кружиться на месте и что-то шептать. Спирит огромной скалой навис над телом темного. Мощная рука призрачного воина поднялась вверх и резким движением прошла сквозь тело ребенка, вырвав из него сферу души. Фауст слегка качнулся и опустился на колени.

– Гемма отомстит за меня. Обязательно, – он хотел сказать что-то еще, но замолчал навсегда.

Сфера лопнула под мощным нажатием спирита. Фауст дернулся в последней конвульсии и окончательно рухнул на землю. Бой завершился. Спирит растворился в воздухе и легкой дымкой вернулся в тело хозяина. Тарос хотел встать, но упал, потеряв сознание. Все слушатели стояли молча, постепенно осознавая увиденное. Большинство в принципе видели смерть в первый раз, а тем более в такой изощренной форме. Даже студенты старших курсов были потрясены той жестокостью, с которой нам предстоит столкнуться на полях сражений. Я посмотрел на Жаклин. Она стояла с глазами, полными слез, так и не отпуская мою руку.

– Жаклин, Жаклин. Ну что ты? Перестань, – спокойно сказал я.

Не сказав ни слова, она обняла меня и прижалась с такой силой, что перехватило дыхание.

– Мне страшно, – прошептала она.

– Все нормально, я с тобой, – сказав это, я захотел провести рукой по ее голове, но заметил кровь. Взглянув на ладонь, я увидел проколы от ее ногтей. Видимо, Жаклин с такой силой сжимала мне руку, что проткнула кожу.

– Вы что как неживые, все бегом ко мне! – скомандовал Илиар, похлопав в ладоши. – В круг, в круг, живее.

Народ молча столпился вокруг директора академии.

– Кто что понял из увиденного? – продолжил Илиар.

– Тароса лучше не злить, – сказал Пион, посмотрев на арену, залитую кровью.

– Знаешь, Пион, архивариус Криос говорил мне о твоих способностях проризы, он верит, что ты станешь великим предсказателем! Попробуй заглянуть в будущее.

– Зачем? – удивленно спросил он.

– Я говорю: попробуй! – ответил Илиар, нахмурив брови.

– Хорошо.

Пион, демонстративно взявшись за виски руками, перешел в эфир. Пробыв в нем не больше пары секунд, он резко отскочил от Илиара и недоверчиво посмотрел на него.

– Что ты видел?

– Вы поставили мне опять оплеуху, – недовольно ответил прориза, потерев место прошлого удара.

Из толпы послышался смех.