жизни без нее, сдох бы в ту же секунду, когда увидел в любимых глазах равнодушие.

Миша вышел следом за мной.

– Марк…

– Не начинай, – оборвал его. – Я не верю ни единому слову.

Я прокручивал в голове все факты, пытался строить логические цепочки, повторял слова этого недоумка, ловил на себе взгляды брата.

Нет, я не поверил…

Милене я ничего не сказал, когда она вернулась, и Мише запретил говорить. А ночью смотрел на нее, слушал ее дыхание и думал. Скворцов забросил удочку, и знал он слишком много о моих чувствах. От одной мысли, что Милена с ним… Нет, я даже представить не мог – сразу выть хотелось.

Она другая. Она все еще та девочка с испуганными глазами, которая фотографировала меня на скамейке июньским днем.

Или я хотел видеть в ней ту девочку?

«Прекрати, Марк», – говорил я сам себе.

Но когда человек оказывается в какой-то сложной ситуации, он начинает додумывать, предполагать разные варианты развития событий, и это приводит к сумасшествию.

Наверное, в ту ночь и я начал сходить с ума…

Сон не шел, я проваливался в забытье, но нервы были настолько натянуты, что мозг надолго не отключался.

А утром меня растолкал Миша, когда я наконец-то вырубился, измотав себя своими же мыслями.

– Какого черта? – пробурчал я.

Милены в комнате уже не было, но, будь она здесь, Миша бы и не был таким бесцеремонным.

– Скворцов сбежал, – вместо «доброе утро» выдал брат.

– Что? – я мгновенно проснулся.

– Дверь в подвал открыта, наручники на полу, а с камерами по периметру произошел какой-то сбой. Тебе это не кажется странным?

Поднявшись, я потянулся за одеждой и покачал головой:

– Даже не смей…

– Она выходила ночью из комнаты?

Я даже кулак сжал, так хотелось заехать Мише в челюсть. Но… ведь Милена действительно уходила…

Обморок вряд ли можно так натурально сыграть.

И я действительно испугался. Уже забыл про это отвратительное ощущение в грудной клетке, но сейчас оно вернулось.

Милена все еще делает меня слабым, как бы я ни пытался прикрываться своим щитом.

– Я не знала, – говорит она тихо. – Ты можешь верить мне или нет, но я на самом деле не поняла, что это Егор.

– И это очень странно. Я видел его один раз, но вспомнил.

– Может, ты ошибся? – аккуратно спрашивает Милена, подтягивая к себе ноги, подальше от меня.

Она играет моими мыслями, как теннисным мячом. Она наверняка знает, что может это делать, но очень надеюсь, что не в каких-то неизвестных мне целях.

– Считаешь, что у меня паранойя? – усмехаюсь, проведя рукой по волосам, и замечаю, как Милена наблюдает за этим действием.

Не могут глаза так лгать. А в них сейчас такая болезненная ностальгия, что меня атакует чувство вины. Будто бы это я все разрушил и растоптал.

– Не считаю, – наконец-то, пару раз моргнув, качает головой Милена, – но бывают же похожие люди, хотя я бы их похожими не назвала.

– Посмотрим, милая, посмотрим. Если твой Борис…

– Он не мой, – резко перебивает.

– Хорошо, если не твой Борис сегодня после работы появится в квартире, то я, возможно, ошибся.

Поднимаюсь с дивана и иду к барной стойке. Снова закуриваю, хотя уже тошнит, но мне надо себя чем-то занять. Милена так и сидит на диване, подтянув к груди колени. Смотрит в стену перед собой – мне виден ее профиль – и, кажется, готова заплакать.

Наблюдаю за ней украдкой, только изредка бросая быстрые взгляды. Черт! Как же это напоминает тот момент, когда она, такая мечтательная и увлеченная, фотографировала голубей, а я боялся подойти и заговорить.

– Марк, – наконец-то поворачивается ко мне Милена, – а куда ты ходил?

Я застываю, не донеся сигарету до губ, и наш зрительный контакт в полном молчании затягивается, пока не чувствую жжение в пальцах.

– Черт! – бросаю окурок в пепельницу и снова смотрю на Милену. – Ты сейчас меня в чем-то подозреваешь?

Какая, однако, получается забавная ситуация.

– У тебя точно паранойя, – хмурится, но все еще смотрит прямо в глаза. – Я всего лишь спросила. Может, ты что-то узнал.

Теперь я кажусь себе полным идиотом. Да она вертит мной как хочет. Главное, чтобы Милена это не поняла, иначе… А что иначе? Да хрен знает, я снова в паутине непонимания и самоистязания.

– Приезжал начальник службы безопасности фирмы, чтобы осмотреть машину. Сейчас он поехал к твоему дому.

– Зачем? – не понимает Милена.

– Чтобы подтвердить мои догадки.

– Марк, ты можешь нормально отвечать на вопросы? – она снова злится.

И еще говорила, что у меня настроение меняется. Наверное, это мы и наше новое общение, такое непривычное для нас, влияет на настроение и мешает контролировать мысли.

Ах, да, еще же все всегда усложняет секс.

Нет, вот об этом точно сейчас думать не стоит.

И я могу ответить на вопросы, но приобретенный инстинкт защитить и отгородить Милену, кажется, снова дает о себе знать, и эту бессознательную реакцию я контролировать не могу.

– Убивать нас, как я и предполагал, никто не хотел, – отвечаю, вздохнув.

– Тебе точно нравится издеваться надо мной, – Милена подходит ко мне еще не твердой походкой. – Нет, не физически, как ты выразился, а держать в неведении, осуждать недоверчивыми взглядами, бить словами.

– Недавно я был сволочью, а теперь еще и садист, – делаю шаг назад, потому что ее близость снова становится невыносимой. – Кофе будешь? – спрашиваю, обогнув барную стойку.

Мне надо снова взять себя в руки. Сегодняшний день похож на американские горки – от ярости до желания, от безразличия до эмоциональных всплесков, от делового подхода до выяснения отношений. Я не привык к подобному, мне это не надо.

Надо остановиться на чем-то одном, чтобы не сойти с ума. И отгораживать Милену бесполезно. Во-первых, мне должно быть плевать. Во-вторых, она уже и так по уши в дерьме.

Делаю две чашки кофе и ставлю на стойку.

– Валера осмотрел машину, – начинаю объяснять, – и подтвердил, что нас, скорее всего, хотели просто напугать.

– Напугать? – удивляется Милена. – Поэтому возле меня разбилось стекло?

– Поэтому пуля не попала тебе в голову, милая. А теперь скажи, есть ли среди твоих знакомых такие точные стрелки? Я одного знаю.

– Борис, – выдыхает она. – То есть Егор, если ты все-таки прав.

– Он выскочил из подъезда незадолго до нас, но при этом, когда выходили мы, ни одна машина не выезжала со двора. Куда делся Борис? – с иронией произношу имя.

– Не знаю, я об этом не думала, – удивленно отвечает Милена.

– Но пока не будем строить догадки. Во сколько он обычно с работы