не решусь ни за что на свете. Достаточно и того, что просто пройдусь вокруг павильона, полюбуюсь на золотые отблески луны. Потом можно и возвращаться к себе.

Но будто предчувствуя что-то особенное, мое сердце начинает колотиться сильней. Тяжелее. Я не пойму собственные ощущения, вроде бы ничего не происходит, рядом по-прежнему нет ни души и никаких посторонних звуков, но мне все равно не спокойно. И когда решаю от греха подальше поскорее убежать в собственную спальню, легкий ночной ветерок доносит до меня тихий всплеск.

Застываю, чтобы отмереть через мгновенье с твердым решением кинуться как можно быстрее прочь. Я босиком, поэтому никто ничего не услышит. Да там и нет никого, скорее всего. Потому что не слышу больше ни разговоров, ни шагов — ничего. И всего-то надо перестраховаться, но ноги внезапно делаются ватными, а дыхание сбивается. Особенно когда, выглянув из-за угла, сквозь тонкую стеклянную стенку павильона вижу картину, от которой все внутри обрывается.

Из бассейна выходит девушка. Даже странно, что нет никаких звуков, кроме этого слабого всплеска, ведь должна же была как-то плавать.

Тоненькая, изящная, она находится довольно далеко от меня, да и темно вокруг, но все равно умудряюсь рассмотреть то, что важнее всего.

Это не Елена. Кто-то явно моложе, волосы длиннее и светлее, да и по сравнению с Арбениной она смотрится совсем хрупкой.

А еще на ней только плавки. Вернее, узенькая белая полосочка на бедрах, с завязками, вызывающе покачивающимися при каждом шаге. Будто специально, чтобы подразнить мужчину, который это увидит. Хотя… меня внезапно окатывает осознание: разве можно раздразнить еще сильнее? Она же и так почти голая. И пришла в бассейн явно не с Александром Демьяновичем.

Если бы у Арбенина-старшего и была любовница, он не привел бы ее в собственный дом и бассейн, когда наверху в спальне спит жена. А значит… значит, это девушка Егора.

Почему такое простое открытие лишает меня остатков душевного равновесия? Я смотрю на незнакомку, и по венам ядом растекается зависть. Девица же не просто так здесь дефилирует. Значит, и он где-то близко.

Вода в сгустившемся полумраке кажется черной, потому для меня становится совершенной неожиданностью момент, когда поверхность внезапно приходит в движение. И вижу разрезавшую водную гладь мужскую фигуру.

Под водой он что ли сидел? Отступаю на шаг, хотя в мою сторону никто и не думает смотреть. Зачем-то вжимаюсь в стену, прислоняясь щекой к холодному камню. Еще бы это помогло унять бушующее внутри волнение.

По саду, в стороне от меня, тянется сырой туман, поднимаясь над травой бледно-сизой дымкой. И кажется, что такой же туман постепенно заполняет мое сознание. Смотрю, смотрю, но вижу все как через какую-то пелену.

Будто зависаю, разглядывая крепкую мужскую спину. Рельефные мышцы под кожей, широкие плечи и руки, на которых тоже бугрятся мускулы. Ровная линия позвоночника… и подтянутые ягодицы.

Он тоже голый, но в отличие от девушки полностью. Мне не различить на расстоянии его шагов, а она, если и слышит, все равно не оборачивается. Вскидывает вверх руки, демонстративно выжимая длинные волосы.

Что должен чувствовать при этом мужчина? Расстояние не дает увидеть в реальности, но зато фантазия оказывается весьма щедрой, тут же подкидывая мне картинку, как по тонкой спине стекают прозрачные струйки. Повторяют дорожку позвонков, подчеркивают каждый соблазнительный изгиб и теряются у верхнего края плавок, заставляя единственного, как считает девушка, зрителя, думать только о том, как бы побыстрее потянуть за завязки, избавляя манящее тело от последнего клочка ткани.

Именно это и происходит. Мужчина останавливается в шаге от девушки и медленно опускается на колени, кажется, обнимая ее за талию. Белоснежная тряпица летит в сторону.

Я зажмуриваюсь, резко втягивая воздух, а когда снова открываю глаза, картинка меняется. Он подталкивает свою спутницу вперед, вынуждая опереться о стену руками, давит на поясницу, нагибая перед собой, и в следующее мгновенье с размаху вбивается в ее тело.

Отшатываюсь, слишком поздно понимая, что не имею права здесь находиться и смотреть на это все. Зажимаю рот ладонью, чтобы ненароком не вскрикнуть. Хотя хочется, губы печет от странной дикой потребности выплеснуть смятение. Особенно когда под ногами хрустит неизвестно откуда взявшаяся ветка. Этот звук в тишине кажется таким громким, что пугает меня куда сильнее прошившей босую ногу боли. Меньше всего на свете хочется быть застуканной за подглядыванием. Мне и так плохо, обидно и горько. И плевать, что с Егором мы едва знакомы. Кое в чем сестра все же оказалась права: он зацепил меня. Гораздо сильнее, чем следовало бы. И видеть его с другой…

— Ш-ш-ш-ш… тише…

Я даже не сразу понимаю, что случилось, когда слышу тихий, но отчетливый шепот прямо над ухом, и чувствую, как мои плечи сжимают сильные руки.

Мы останавливаемся в той части сада, куда почти не попадает свет фонарей. И деревья растут слишком густо, так что неба не видно, и лунная дорожка не пробирается сквозь кроны. Но обращенный ко мне взгляд еще чернее окружающей нас темноты.

Егор смотрит так, будто пожирает меня. Втягивает в омут, унося в какой-то запредельный, прежде неведомый мир. Ему идет эта ночь… сгустившиеся тени от дома и деревьев, звенящая тишина, где-то далеко кричащие птицы… или это что-то внутри меня отзывается протяжным стоном, который ни удержать, ни остановить. Я даже забываю то, что видела у бассейна. Раз с той, незнакомой мне девушкой был другой мужчина, как-то в один миг становится неважным, кто именно. В конце концов, меня это не касается. Тем более, что мое присутствие там, кажется, осталось незамеченным. Никто не гонится следом, не сыпет угрозами за вмешательство в частную жизнь и не обещает уволить. Так зачем беспокоиться?

Есть ведь более важные вещи… Намного, намного важнее… Например, вот эти минуты, когда он так близко, и мое сердце выпрыгивает из груди от волнения и… чего-то еще. Не помню, чтобы кто-то смотрел на меня ТАК. Будто я лакомый, самый желанный десерт, о котором он мечтал долго-долго. И теперь опьянел от счастья.

И сама чувствую себя пьяной. Незнакомое, совершенно непривычное состояние, ведь в реальности не напивалась никогда в жизни. Но сейчас, продолжая смотреть в его глаза, тону в сладком дурмане. А Егор неожиданно протягивает руку, будто собираясь дотронуться до меня, прикоснуться к лицу, но его пальцы повисают в воздухе. И когда я резко вздыхаю, с трудом сдерживая разочарование, на мгновенье отводит взгляд.

А я чувствую какую-то странную дрожь. Столько времени уверяла себя, что он ничего для меня не