категоричной в суждениях. Но что ее не устроило сейчас, она же видит Егора впервые в жизни? Или… нет?

— Вы знакомы? — от рассыпавшихся по телу мурашек мне становится холодно.

Сестра снисходительно кривит губы.

— Конкретно с ним — нет. Но я прекрасно знаю таких, как этот красавчик. Артем был таким же.

Мне становится еще страшнее. За почти шесть лет Настя впервые произносит вслух имя человека, сломавшего ей жизнь. И говорит так спокойно… В ее голосе звучат лед и отвращение. А у меня все скручивается внутри.

— Каким таким же?

Она снова смотрит в окно на стоящего внизу Егора.

— Как принц из сказки. Только посмотрел — и ты уже готова упасть к его ногам, предварительно скинув всю одежду. И тебе плевать, что скрывается за красивым фасадом. Вообще на все плевать. Лишь бы рядом с ним. Видеть, говорить, касаться… Ты отдашь за это все на свете. А он попользуется и вышвырнет.

В ее словах столько боли, что у меня слезы наворачиваются на глаза. Бедная моя сестричка! Выходит, за эти годы ей так и не стало легче. Раны не затянулись, они продолжают болеть и кровоточить. И непонятно, ненавидит она своего бывшего или продолжает любить.

— Насть… — я подхожу вплотную, обнимая сестру за плечи. Отворачиваю ее от окна. — Родная, мне так жаль, что тебе все это пришлось пережить!

— Дура ты, Юлька! — вырывается она. — Меня не надо жалеть, ты себя пожалей! Потому что тебе это все только предстоит! Беги от него, пока не поздно!

Я пытаюсь улыбнуться.

— Ты же его совсем не знаешь. Внешность бывает обманчива. Егор не такой.

— Ну да, конечно, — фыркает она. — Именно потому, что он другой, решил побыть в роли твоего водителя. Ему же нечем больше заняться, кроме как няньку по ее личным делам возить. Ну что ж ты такая наивная-то, а?

— А ты разучилась доверять людям… — пытаюсь говорить спокойно, но почему-то не выходит. Голос дрожит. Я сама не понимаю, что чувствую. Хочется верить, что слова Егора были правдой, что мои глаза и сердце меня не обманывают. Но все же аргументы так себе, а в сравнении с Настиными и вовсе ничего не весят. Не случайно же родной отец на него озлоблен.

— У меня были хорошие учителя, — отрезает сестра. — Странно, что ты на моих ошибках ничему не научилась.

Я многому научилась… И цену заплатила такую, что до сих пор сердце стынет, стоит лишь вспомнить о том, на что пришлось пойти. Но разве это означает, что я теперь до конца жизни должна ненавидеть всех привлекательных мужчин?

— А ты переспи с ним, — неожиданно добавляет Настя. — Глядишь, и попустит на время. Пока не поймешь, какой он на самом деле. Предохраняться только не забудь, а то останешься и без красавчика, и без ребенка.

— Ты что несешь? — не могу поверить, что слышу такое от родной сестры. Как бы ни было ей тяжело, это не повод говорить подобную мерзость.

— Правду я несу, сестренка! — злобно ухмыляется Настя. — У него и его отца наверняка такие связи, что тебе и не снились. Поэтому хочешь развлечься — пожалуйста. Но без последствий, а то в случае чего ребенка тебе точно никто не отдаст.

Я отмахиваюсь от нее и убегаю в свою комнату. Скидываю вещи в сумку, почти не глядя. Хочется уйти поскорее, выкинуть из головы все, что сестра наговорила. А она смеется вслед, и мы обе знаем, что забыть у меня ничего не получится.

Глава 9

Выскочив во двор, стараюсь не смотреть на Егора. Подлетаю к багажнику, пытаясь открыть и закинуть туда сумку без посторонней помощи. Лучше было бы, конечно, вообще уехать отсюда самой, но тогда нужно придумать какое-то логичное объяснение. А у меня его нет. И сил нет говорить с Арбениным.

Слова сестры звенят в ушах, а собственное сознание подкидывает такие мысли и картинки, от которых я злюсь еще больше. Просто голова кругом идет.

Что, если Настя права? В самом деле, зачем он взялся мне помогать? Поговорить про праздник для брата можно было и в доме, совсем не обязательно куда-то меня везти и тратить на это столько времени. Я ведь действительно просто прислуга. Нянька. Ну, или гувернантка. Только красивое современное название совсем не добавляет красоты моей работе. В ней нет ничего интересного для парня, с которого впору картины писать.

И даже если предположить, что у Егора нет никакого тайного гадкого умысла, ничего хорошего из нашего общения все равно не может получиться. Не до отношений мне, для этого нет ни времени, ни возможностей. А когда он узнает правду, то и вовсе не захочет в мою сторону смотреть…

Он не узнает! — тихо шепчу сама себе, продолжая безрезультатно тянуть крышку багажника. Я не подпущу его ни на шаг. Хватит и того, что сегодня допустила глупость, решив воспользоваться предложением. Но больше — ни за что на свете…

— Юль? — даже не замечаю, как он подходит. Останавливается за спиной, так близко, что, распрямившись, едва не врезаюсь в него. — Что случилось? — протягивает руку, нажимает кнопку, и крышка медленно пружинит, поднимаясь вверх. — Кто тебе настроение испортил?

Чувствую себя полнейшей дурой. Ну, конечно, всего-то и надо было нажать, а я только что ногти не сломала, в буквальном смысле ломясь в закрытую дверцу. Могу себе представить, что он думает обо мне. Неадекватная истеричка, которая понятия не имеет, как открываются багажники. Деревенская клуша.

Швыряю сумку внутрь и только после этого поворачиваюсь, поднимая глаза на Егора.

— Давай поедем уже. Дел много, да и тебя не хочу задерживать.

Он молчит и не двигается с места. И нет, не смеется над моими жалкими потугами. Я не вижу ни тени улыбки. Немного растерянности, капелька волнения… и еще такое участие, что у меня внутри тут же словно закручивается тугая спираль. Обжигает неожиданной болью. Он не должен так смотреть! Не должен выглядеть так, будто ему не все равно. Будто то, что творится в моем сердце и правда имеет хоть какое-то значение.

— Юля, ты можешь мне рассказать… о том, что случилось… — и, словно опомнившись, добавляет: — Если захочешь, конечно.

Я хочу. Меня раздирает на части от почти неконтролируемого желания сделать шаг, всего один шаг вперед, — и прижаться к его груди. Вместе со ставшим уже знакомым ароматом парфюма вдохнуть немножечко спокойствия. Почувствовать себя нужной. Согреться в таком желанном тепле.

Нас разделяют какие-то ничтожные сантиметры — а еще целая куча проблем