Глаза профессора изумленно расширились, а я продолжала:

– Но, если бы это было так, мы с вами бы сейчас не разговаривали, вы вытрясли бы все, что хотели, из моих мыслей. Значит, эмпат. Очень вам сочувствую по этому поводу.

Нет, я не издевалась. Ни за что на свете бы не согласилась стать телепатом или эмпатом. Необдуманное слово может ранить, но мысль… или эмоцию удержать куда сложнее. Как жить в непрекращающемся гуле чужих чувств?

– Вы уверены, что мне нужно ваше сочувствие? – холодно поинтересовался он.

– Не уверена. Но, если вы эмпат, вы не можете чуять ложь, потому что ложь – не эмоция. Поэтому не пытайтесь меня запугать. Понятия не имею, что именно вы себе напридумывали, но я не знаю, кто я.

В каком-то смысле это даже правда. В новом мире мне еще предстояло найти свое место и свое новое «я».

– Вот вы как заговорили! – усмехнулся профессор. – И после такой тирады будете и дальше настаивать, что вы просто дурочка из ремесленного квартала?

– Я настаиваю и буду настаивать, что ничего не помню!

– Чушь! Вы испугались, когда я попросил вас остаться и поговорить. Стали бы вы бояться, если бы нечего было скрывать?

Я – нет. А девочка, в теле которой я оказалась? Не слишком умная и страстно желающая заполучить какого-то мужчину?

– Может, я испугалась за свою честь? – парировала я. – С какой целью мужчина может запереть девушку наедине с собой?

Винсент оказался рядом в мгновенье ока – я даже шарахнуться не успела. Взял за плечи, склонился к лицу.

– Эта нелепая идея забавляет вас. Но оскорбляет меня. – Его голос внезапно сел, а в глазах промелькнуло… желание? Да нет, наверняка показалось. И все же от этого взгляда меня обдало жаром. – Потому что, если бы я захотел… – Его пальцы скользнули мне в волосы, дыхание щекотнуло кожу. – Мне бы не потребовалось применять силу.

Да что ж такое, и в самом деле не потребовалось бы! Я облизнула губы, которые словно кололо мельчайшими иголочками. Застыла, не в состоянии оторваться от его лица, на котором желание стало слишком явным. В следующий миг до меня дошло: если он эмпат… Я ойкнула, с силой толкнула его в грудь.

– Отпустите меня! Немедленно отпустите!

Вырвалась из его рук, дернулась к двери. Выругалась вслух, обнаружив все ту же гладкую стену.

– Откройте дверь!

– Я не получил ответы. – Профессор снова присел на край столешницы, скрестив руки на груди. Лицо казалось невозмутимым, только щеки немного порозовели. Если я сама себе это не придумала. Мне-то точно хотелось провалиться сквозь землю от стыда.

– Вы и не получите никаких ответов. Я не знаю, кто я. Я ничего не помню.

– Снова ложь. Как минимум, вы помните о том, что грамотны.

Перед глазами невольно всплыло, как он крутил перстень, когда я утверждала, что не могу ничего написать. Что я тогда чувствовала? Стыд. Не уметь читать и писать – стыдно. Для человека с высшим образованием. А для девчонки в потрепанном платье и сношенных башмаках?

Да, он не может учуять вранье, потому что вранье само по себе – не эмоция. Но может чувствовать эмоции, которые его сопровождают. И что теперь делать с этаким живым полиграфом? Как убрать эмоции? Начать созерцать свой пуп и попытаться достичь нирваны? Может, и получится – лет через пятьдесят непрерывной практики.

Только ответы-то у меня требуют сейчас! И вряд ли профессор отстанет, если я сейчас сяду в позу лотоса начав петь мантры собственного сочинения и, скорее всего, нецензурные.

– Вы выдали себя в самом начале, но тогда я оказался слишком уставшим и злым, чтобы это заметить. «Я что, дура за мужиком бегать!» – пропищал он, явно подражая моему голосу, и мне очень захотелось его убить. Прямо сейчас. Учует? Да и плевать, сам нарывается.

– Так могла сказать бы маг. Женщина, уверенная, что она чего-то стоит сама по себе, а не только как жена, дочь или сестра мужчины. Девушки положения, которое соответствует вашей одежде, знают, что удачное замужество может стать ее главным достижением в жизни, а неудачное – погубить, и вовсе не фигурально. Как ту, что отравила наш сегодняшний препарат, и это вы тоже поняли!

– Ничего я не поняла!

– Ложь. Когда я сказал, что показания мертвеца не придвинули нас к разгадке, вы сначала удивились, а потом стали так довольны собой, что я заметил бы это и не будучи эмпатом.

Да что б тебя! Нет, девчонки от тебя шарахаются не потому, что ты некромант, а потому что все нутро вывернешь, выполощешь и сушиться повесишь!

– Вы поняли ровно то же, что и я. Он сказал, что настойка немного горчила, покалывало язык. А потом – что проснулся ночью с явными признаками отравления. Я предполагаю борец, а вы?

Я пожала плечами. Разве упомнишь все ядовитые растения и симптомы отравления ими? Для этого есть лаборатория. Да и в наше время в городе не так часто травят травками, все больше люди случайно падают на кухонный нож десять раз подряд.

Интересно, в самом деле борец? И есть ли здесь методики, способные определить конкретное вещество в крови и других тканях?

Профессор торжествующе улыбнулся, и я поняла, что снова себя выдала.

– Если перестанете изображать дурочку, дам на пару недель трактат о растительных ядах, – вкрадчиво произнес он. – Даже переписать разрешу.

Тоже мне змий-искуситель!

– Толку мне с вашего трактата, если я не смогу его прочитать!

– Ага. «Не сможете», а не «не сумеете».

– Не цепляйтесь к словам, это одно и то же.

Он покачал головой.

– Не одно и то же. И это возвращает нас к первоначальному вопросу. Кто вы такая?

Снова-здорово. Тебе не надоело? Мне вот надоело изображать партизана на допросе!

– Профессор, у вас в роду случайно дятлов не было? Ничем другим я не могу объяснить вашу настойчивость.

– Не знаю, я подкидыш, – в тон мне ответил он.

Я невольно подумала, что при других обстоятельствах это мимолетное признание заставило бы меня проникнуться к нему симпатией. Но сейчас это не имело значения. Я начинала уставать от бестолковой перепалки.

– Сколько еще раз мне повторить, что я не помню ничего до той ночи на кладбище?

– Сколько еще раз мне повторять, что лгать бесполезно? – Он помолчал. – Сначала я подумал, что вы целитель. Но им неинтересно, как отличить, была ли петля накинута при жизни или после смерти. У вас знания хорошего некроманта – опытного и любознательного. – Профессор