ритуала, усталый и умиротворённый, отправился бы домой, чтобы завалиться на кровать и спокойно, крепко проспать до самого утра. Без магических блужданий и видений.

Как же он был счастлив до вчерашней ночи!

Подошла очередь. Жрец, стороживший вход, взмахнул рукой, впуская дюжину людей. Акрион шагнул под гулкие прохладные своды Фебиона. Ступая по многоцветным плиткам, прошёл в наос, внутреннюю часть храма, к огромной мраморной плите, отполированной мириадами касаний. Привычно, безучастно скользнул взглядом по мозаике, которая украшала стены. Битва богов и титанов, победа Зевса над Кроносом, поход против амазонок, Последняя война со Спартой. Лишь огромная картина на потолке вызывала трепет – как всегда. Явление Аполлона-Миротворца. Осиянный пламенем, прекрасный и грозный Феб спускался с небес к предкам, чтобы возвестить начало нового времени. Аполлон нёс мир и союз враждовавшим племенам Эллады. Великий эллинский мир. И великие казни – для тех, кто ему противился.

Акрион приблизился к алтарю, преклонил колено и возложил руку на белый мрамор.

Огромное блаженство заполнило его целиком. Прогнало горе, страх и вину. Благодать разлилась по телу, наполняя члены тяжестью и истомой, сладкой тяжестью и нежной истомой, и хотелось только одного: чтобы это не кончалось никогда. Акрион вскинул взор на исполинскую статую Феба, что поднималась под самую храмовую крышу. Бог улыбался, глядя поверх голов своих чад. Улыбался, как ласковое солнце, которое дарит всем людям тепло и свет. Улыбался каждому эллину: младенцам и старикам, рабам и богачам, простым ремесленникам и искусным философам. Улыбался ему, Акриону...

Тронул за плечо жрец: пора.

Как всегда, подступила обида – как, неужто четверть часа уже истекла? Ведь, кажется, только что руку на алтарь положил. Но Акрион знал, что жрецы отмеряют время точно и беспристрастно, следя, чтобы никто не получил благодати больше прочих.

Он с трудом поднялся с колен. Качнулся от слабости, едва не оступившись. Подбежал, суетясь, храмовый раб – помочь, удержать от падения – но Акрион вяло махнул ему: сам, мол, справлюсь. Шатаясь, поплёлся в обход статуи, к выходу во двор. Позади храма под навесом-стоей были устроены скамьи для отдыха, журчали маленькие фонтаны, росли лавровые деревца. Здесь сидели те, кто пришли раньше и уже успели вкусить благодати. Акрион знал, что выглядит так же, как они: бледный, с горящими, счастливыми глазами. Он наклонился над ближайшим фонтанчиком, плеснул на голову, жадно напился ледяной воды. И без сил опустился на скамью.

Не было больше тоски, раскаяния и стыда. Аполлон милостью своей очистил душу, забрал всё лишнее, что мешало здраво мыслить и верно поступать. Осталась лишь спокойная, почти торжественная печаль по отцу.

И ещё был гнев.

Его обманули. Заставили совершить самое гнусное из преступлений. Поганая магия застила ум и глаза, превратила в куклу, в раба. В преступника. Но Акрион – не раб. Он – царский сын и наследник трона Эллады. Теперь его долгом стала месть. Он найдёт виновного в колдовстве, осудит и покарает за злодеяние. А после – предстанет перед матерью-царицей, назовёт себя и обретёт то, что принадлежит ему по праву. Подлинное имя.

Он – Акрион Пелонид, сын Ликандра.

Решимость вновь наполнила жилы кровью. Акрион встал, чувствуя себя ещё слабым, но словно бы обновлённым. Удивительно, как люди жили когда-то без божественной благодати? Ведь говорят, еще лет триста назад эллины молились богам, не ощущая блаженства. Как же велика была милость Аполлона-Миротворца!

Он спохватился. Ведь Аполлон не только дарует благодать. Феб ждёт, чтобы Акрион исполнил его волю. «За час до заката найдешь меня у Диохаровых ворот» – так сказал Гермес, провозвестник высших сил. Закат ещё не скоро, но уже можно идти на условленное место; боги ждать не любят. Пора!

«О, дай мне сил, Аполлон, – думал Акрион, спускаясь с Акрополя. – Всего немного, чтобы дотерпеть до вечера. Дай мне сил».

☤ Глава 4. Настоящее мастерство

Парнис. Пятый день месяца таргелиона, шесть часов после восхода. Не самый удачный из дней.

– Смерть на тебя, Кадмил! Ну и где теперь твой великолепный план?

Есть много плюсов в том, чтобы быть богом, и один из самых существенных таков: на сон требуется всего три-четыре часа в сутки. Кадмил успел выспаться после ночных приключений. Правда, он не успел ни позавтракать, ни возлечь на зарядное ложе – Локсий вызвал для отчета. Пришлось рассказать начальству всё, как есть.

Поэтому теперь он стоял навытяжку посреди кабинета, выслушивая упрёки и пытаясь продумать новую схему действий. Ту, что только-только начала созревать в голове вместо старой.

– Царь убит! – Локсий вышагивал кругом, размахивая руками. – Его колдунья-жёнушка получила полную свободу. Отлично сработано, нечего сказать. Справился с кризисом? Решил проблему?

Картины на стенах совершенно не способствовали размышлениям. Взамен вчерашних идиллий на них красовались дикие сценки из эллинской мифологии, богатой как на любовные перипетии, так и на всякие ужасы. Кронос, весь в крови, отгрызал ногу заходящемуся в крике младенцу-Аиду, Аполлон сдирал кожу с подвешенного на дереве сатира Марсия, Геракл корчился в дыму погребального костра, причём изо рта у него шёл дым. Изображения медленно шевелились, меняясь и обрастая новыми натуралистичными подробностями. На статуи у дверей Кадмил взглянул только раз – когда входил в кабинет. Больше смотреть на них не хотелось. Кроме того, было весьма неприятно знать, что они стоят за спиной.

– Кто будет править Элладой? – восклицал тем временем Локсий. – Кто станет нашим посредником? Может быть, мне самому сесть на людской трон? Разбирать тяжбы, планировать сельхозработы, подписывать указы, точить лясы с советниками? Ты это мне предлагаешь?

Он в сердцах грохнул кулаком по столу. Цветок, стоявший в вазе на подоконнике, отрастил кровавые лепестки и вывалил из соцветия наружу змеиный раздвоенный язык.

– Полагаю, с вашими способностями это было бы проще простого, – учтиво заметил Кадмил. – Хальдер Прекрасная, например, сама правит своими гэлтахами.

Локсий уставился на него, неимоверно высоко задирая брови.

– Я тебе не Хальдер, дружок, – вкрадчиво сказал он. – Я учёный. Всё моё время занято важнейшими исследованиями и экспериментами. Птицебаба может возиться с людишками в своё удовольствие. А я... – Локсий набрал воздуха и гаркнул: – Я работаю!!

Кадмил почтительно перегнулся в поясе. «Не вовремя я сунулся с этими гэлтахами, – подумал он. – Крайне не вовремя».

– Да и вообще, ты прекрасно знаешь: на Батиме напряжённая обстановка, – говорил Локсий