Без особой надежды на то, что кто-то услышит. А если даже услышит…

Дверь распахивается. Передо мной стоит Кел!

Это настолько неожиданно, невероятно, что я отскакиваю назад. Обхватываю себя руками.

– Что ты тут делаешь?

Смотрю на него, не в состоянии поверить, что это не иллюзия. Даже щипаю себя за запястье. Больно… Значит, не сплю? От Кела веет свежестью, он словно только что из душа. Да и волосы, кажется, влажные… На вид по крайней мере…

Это странно…

– Проснулась уже? – произносит Братец Волк хрипло.

Да какое там, наверняка сплю. С чего в реальности Келу мыться на боях без правил? К тому же он вроде совсем не удивлен, обнаружив меня здесь.

Хм, если это сон… я могу вести себя как угодно. Делать что в голову придет.

Почему-то приходит желание подойти к Келу и провести по его волосам рукой. Чтобы проверить, правда ли они мокрые.

Я это делаю! Задыхаясь от собственной смелости, на подгибающихся ногах, я подхожу к нему. Тянусь рукой к его голове. Он замирает. Ощущение, что не дышит. Моя грудь касается его твердой груди, когда, приподнявшись на цыпочки, я касаюсь ладонью волос сводного брата. И тут он шумно втягивает в себя воздух. А у меня в животе появляются странные ощущения. Банальное выражение «бабочки в животе», но я именно их сейчас чувствую…

А еще – странная ноющая боль… Приятная, тянущая. Наши лица так близко друг к другу. Кел выше… Мне приходится задирать подбородок, чтобы заглянуть в его глаза. И тут, повинуясь странному порыву, я касаюсь его губ своими губами.

Замираю от пронзившего меня блаженства. И тут сильные руки сгребают меня в охапку, прижимают, стискивают в объятиях. Кел рычит, проталкивает язык в мой рот, целует с бешеной жадностью, оглушая, пугая, сминая мои губы до саднящей боли.

Вдруг приходит острое понимание – это не сон. Меня захлестывает паника – мамочки, да что же это происходит-то? Целуюсь со сводным братом не пойми где, и совершенно непонятно, во что я вляпалась. Меня трясет от страха, тело содрогается чуть ли не в конвульсиях. Жар, только секунду назад ласково согревающий тело, переходит в леденящий кровь ужас.

– Нет! Нет! Отпусти меня! Отпусти!

Я кричу во всю мощь легких, вырываюсь, бью Кела по груди. Он еще несколько минут держит меня за предплечья, но наконец отпускает. Кривится, даже сгибается пополам, словно от сильной боли. Но я знаю, что удары моих кулачков не могли причинить ему заметного вреда.

Тогда почему он чуть ли не падает и бледнеет? Но ему удается устоять на ногах.

– Черт, Эрика, ты и впрямь опасна для здоровья, – выдает усмешку. Значит, в порядке, ничего ему не больно! Снова играет, издевается!

Мне обидно, больно, чувства раздирают, мир расплывается перед глазами, в которых появляются слезы страха и напряжения.

Комната начинает вращаться, но Кел успевает подхватить меня. И снова я цепляюсь за него, наверное даже чересчур крепко. Всхлипываю и, обхватив дрожащими пальцами шею Кела, позволяю ему прижать себя к мокрой от пота груди. Слишком мокрой…

Но мне все равно. Он опускает свое лицо мне в волосы и шепчет что-то успокаивающее. Выносит меня наружу. Снова закрываю глаза. В его объятиях так спокойно…

Особенно когда он бормочет мне в волосы:

– Тсс, тише, малышка.

* * *

Сама не замечаю, как оказываемся на улице. Кел ставит меня на ноги.

– Пошли, у меня тут припаркована машина.

– Стой, подожди, Кел, – говорю взволнованно, наконец немного придя в себя. – Я оставила там друзей! Я не могу уйти вот так…

– Там уже никого нет. Представление окончено. Думаю, твои друзья давно сладко спят в своих кроватках.

– Нет! Зан, мой парень, никогда бы меня не бросил!

– Думай как пожелаешь, только избавь меня от своих размышлений на тему твоего парня, – кривится Келлум.

Мне становится неловко, краснею. И правда, ну зачем я про Зана заговорила? Зачем Келу эта информация… Не говоря уже о том, что мы только что с ним целовались. Вот что он про меня теперь подумает? И ведь не оправдаешься же тем, будто казалось, что все происходящее – сон! Самое идиотское объяснение, хоть и правда. Непроходимой идиоткой себя чувствую.

– Ничего не понимаю, – произношу растерянно. Что все-таки произошло? Почему оказалась в той комнате… Я не помню ни одного боя. Неужели я все время спала?

Это ужасно мучительное чувство – не помнить. И не понимать, что происходит.

На меня накатывает отчаяние.

– Зачем ты пришла в это место, Эрика? – вдруг глухим хриплым голосом спрашивает Кел.

– Мои друзья… Они захотели. Но как Зан мог бросить меня тут? Или… Ох, может, они решили, что я уехала? – хмурюсь, пытаясь понять истину. Но Кел явно тут мне не помощник. Он ничего не отвечает, просто разглядывает меня исподлобья.

– Что ты молчишь?! – вскрикиваю. Накопившиеся эмоции взрывают меня изнутри. Я редко становлюсь настолько эмоциональной. Но сейчас не могу держать в себе рвущиеся наружу страх и отчаяние. – Почему ты так жесток ко мне? Да что я тебе такого сделала, чтобы ты со мной как с куском дерьма обращался? Неужели это все только потому, что моя мама «отобрала» у тебя отца? Неужели ты настолько ревнив, самолюбив?

– Ты правда видишь меня настолько жалким? – Кел смотрит на меня с такой яростью, что мне хочется сжаться, уменьшиться под его взглядом. – Ждешь, значит, что я начну строить предположения, что подумал твой парень?

Понимаю, что переборщила, что не стоило так разговаривать с человеком, единственным на данный момент, который поможет мне выбраться из этого места. Но взгляд Кела настолько уничижительный, заставляющий себя чувствовать маленькой никчемной букашкой, что я снова злюсь, подбегаю к нему и толкаю в грудь.

– Я тебя ненавижу!

Не знаю, почему вырвались эти слова и откуда взялись столь дикие эмоции.

– Идиот! – всхлипываю отчаянно. Снова бью кулаками по его груди. – Ты только обвинять можешь…

Подношу руки к лицу и вдруг чувствую странный железистый запах… Почему мои руки в крови? Порезалась о Кела? Но я не ощущаю никакой боли!

– П-почему мои руки в крови, Кел? – спрашиваю дрожащим голосом. Трудно выдавить эти слова, словно язык прилип к гортани.

– Эрика, прекращай задавать вопросы, нам пора убираться отсюда.

Кел хватает меня за руку и тащит за собой. Вот и его автомобиль, и я залезаю в него послушно и молча. Мне уже совсем не хочется спорить, преследует чувство чего-то опасного.

Сжавшись в комочек на переднем сиденье, кусаю губы, отвернувшись к окну.

– В бардачке есть влажные салфетки, –