- Николь! - сердитый окрик деда заставил меня обернуться.

Он стал как будто меньше в размерах. Скукожился и высох. Желтая рука с ухоженными, длинными ногтями прикрывала глаза. Этот беспомощный, почти детский жест растрогал меня. Непонятная, щемящая нежность проснулась во мне к этому старику. Возможно именно так просыпаются родственные чувства? Ответить на этот вопрос я не смогла. Но теперь точно знала, что моя сумасшедшая идея вполне логична, а яркий свет просто необходим, чтобы ни одна эмоция на лице деда, не смогла от меня ускользнуть.

- Мистер Шэнли...., де-душ-ка, - ласковое "дедушка", далось мне с некоторым трудом. - У тебя по всей видимости очень скоро будет свидание с женщиной в белом саване и острой, древней косой. Ее имя мы оба с тобой знаем. Перед ее ликом не принято лгать и изворачиваться, говорят, что она этого не любит. Скажи, пожалуйста ради чего ты прожил свою жизнь? Доволен ли ты, оглядываясь назад? Спокойно ли примешь объятия этой женщины, или же тебе хотелось бы что-то изменить, исправить в том положении дел которое ты оставляешь мне?

Тишина в комнате повисла такая, что казалось было слышно, как солнечные лучи танцуют неспешный вальс, перебирая сияющими, тонкими ногами. Я наблюдала за дедом пристально, почему-то мне было важно понять, что он предельно откровенен со мной.

Старый человек проживший долгую жизнь, которая несомненно была полна жестокости, опасности и борьбы, сейчас действительно напоминал ребенка. Я ясно рассмотрела, что некогда черные, грозные  глаза выцвели, и стали почти голубыми, их выражение было сейчас беспопощным, растерянным. Крупные слезы прозрачным потоком струились по морщинистым, желтым щекам, губы тряслись, пытаясь заговорить.

- Что же ты со мной делаешь, Николь? - выдохнул он и перевел взгляд на меня.

В глазах застыл страх. Перед чем? Вероятно перед самым неизбежным, роковым. А еще там металась тоска, сожаление и обреченность.

Он мог не говорить дальше. Я все поняла без слов, почувствовала нутром, догадалась душой. Но дед зашевелился, принял удобное положение в своих подушках и заговорил, не отводя от меня своего взгляда.

- Жизнь такая обманщица! Манит нас надуманными целями, лживыми истинами. Обещает так много и в итоге конечно же награждает. Ты радуешься, считаешь себя победителем, сжимаешь заслуженную награду в руках и не замечаешь, что золото фальшивое. Даже не позолота, а жалкие, глиняные черепки! - он вдруг всхлипнул и с силой ударил по стоящему рядом столику.

Стоящий на столике стакан с прозрачной водой покачнулся, но не упал. Дед посмотрел на него и вдруг нежданно улыбнулся. Морщины расползлись по лицу проворными, длинноногими пауками.

- Хотя, я наверное наговариваю на свою судьбу, она иногда преподносит сюрпризы. Во всяком случае мне есть кому подать пресловутый стакан воды!

- Ну, воду в стакане тебе могует подать и Лорес, и Филипп. И слуг у тебя полный дом. Я тебе для чего? Зачем ты собрался сгрузить на меня свою жизнь!? Сам только, что признался мне в том, что в твоих руках осталась позолота, которая украшает глиняные черепки. Я не хочу такой жизни, как у тебя. Когда тебя предают близкие люди. Твоя жена и твой помощник предаются любви в твоем же доме! Твои так называемые " друзья", как шакалы готовы тебя растерзать, едва ты станешь бессильным. Признайся, что твой "трон" зашатался тогда, когда иссякли грозные, золотые нити? Только с их помощью ты держал своих конкурентов в узде? Ты одряхлел, износились и твои золотые нити. Ведь та демонстрация силы в нашу первую встречу, была лишь последним всплеском? - я сама не заметила как перешла на крик.

- Николь, прости. Еще несколько месяцев назад ты была для меня, лишь удачной находкой. Чужой девчонкой, у которой по случайности оказался такой сильный и мощный дар. Да, я радовался, что теперь у меня есть наследница, и враги не получат мою империю! Но теперь я очень жалею, что они узнали о тебе. Чужая девочка вдруг стала родной! Но пойми, тебя теперь не оставят в покое!

- И ты пойми, что такой жизни я не желаю! Сегодня ночью я убивала! Вернее убивали эти золотые нити! И им это нравилось! Хотя почему им? Я тоже вошла во вкус, мне тоже понравилось убивать! Это же так приятно, не правда ли де-душ-ка?

Старик с усилием отвел глаза от моего лица. В них мелькнуло сожаление.

- Я догадываюсь, что этот разговор не пустая трата времени, не стремление получить исповедь. У тебя есть какое-то конкретное предложение, Николь? - голос деда звучал твердо, передо мной вновь предстал старый паук.

Я устало вздохнула, равнодушно пожала плечами.

- Ты, очень догадлив. Я предлагаю тебе самому подавлять восстание твоих соратников. А когда оно будет подавленно, ты обязан изменить свою жизнь. Ну, например заняться благотворительностью, построить пару - тройку приютов для сирот. Бороться с бесчинствами оборотней, посадить так сказать их на цепь, хотя бы в маштабах этого города.

Дед  грустно усмехнулся.

- Ты говоришь так, словно готова подарить мне вторую жизнь. Признаться я и сам хотел бы оставить совсем другой след в своей жизни. Тот который предлагаешь ты, мне нравится больше. Жалко, что исправить ничего уже нельзя...

- Можно! Поверь можно! Во всяком случае попытаься надо. Я отдам тебе свои золотые нити! У меня в Соррель Холле осталась большая, древняя библиотека. В одной из книжек я прочитала, о том, что любой Дар можно передать близкому родственнику по собственному желанию. Конечно, почти всегда имеется ввиду, что наследство - это переемственность поколений, все переходит от старших к младшим. Но нигде не сказанно, что это догма! Отчего же не поступить наоборот? Ты получишь золотые нити. Они дадут тебе силу и заставят отступить болезнь. Я избавлюсь от от Дара который может стать для меня проклятием и все довольны! Ну, кроме других твоих наследников. Я имею ввиду Филиппа и Лорес. Они то ждут не дождутся, когда ты отбросишь лапки! - я весело щелкнула пальцами.

И опять повисло молчание. Опять заскользили солнечные лучи в беспокойном и напряженном хороводе.

- Ты напрасно, так думаешь, Николь. Я сам просил Филиппа, что бы он закрутил роман с Лорес. Моя жена, очень темпераментная, а я уже не тот, что прежде. Все были довольны. Я спокоен за Лорес, Филипп с удовольствием выполнял мое поручение, ну а сама Лорес...

- А сама Лорес,