— Я так малознаю об отце и практически ничего — об этой девочке.

— Если бы тытолько захотел, все было бы по-другому.

— Я не смогпримириться с твоим присутствием. Я тебя терпеть не мог, — признался он.

— Зачемворошить прошлое? Лучше оставим все, как есть.

— Теперь,когда я увидел твою дочку, это невозможно.

— Но ты жезнал, что она есть!

— Да, но я ееникогда не видел. А теперь для меня все переменилось. Ты можешь это понять? Этоправда, что ее зовут Фьяммой? — спросил он вдруг.

— Разве тебене нравится это имя?

— Оно ейидет, — Джанни закрыл лицо руками и замер на несколько мгновений. —Отец обязательно женился бы на тебе, если бы не погиб, — добавил он.

— Замужествоникогда не было для меня целью жизни.

— Но дляФьяммы это имело бы решающее значение.

— У Фьяммыесть отец.

— Ты рискуешьпотерять и его, — грубо напомнил он.

Мария обожгла егогневным взглядом.

— Это самаягнусная ложь, какую мне когда-либо приходилось слышать. Интересно знать, откудавдруг такая забота обо мне и моих детях?

Пока великий ПетерШтраус был жив, Джанни относился к ней крайне враждебно. После смерти отца онсделал вид, что знать ее не знает, хотя ему было известно, что она ждетребенка. Отец не делал секрета из своих отношений с Марией, наоборот, онстрашно гордился их близостью. Но как раз накануне решающей встречи садвокатами, на которой должны были быть определены условия его развода с женой,Марианной Фукс, Петер погиб в дорожном происшествии. На частной дороге,поднимавшейся от озера Комо к его вилле, машину, в которой он ехал один, сбилтяжелый грузовик, скрывшийся с места аварии. Грузовик так и не нашли; дело онаезде было отправлено в архив. Смерть предпринимателя стала последней в рядумножества загадок, окружавших его жизнь.

— Послушай,Мария, возможно, Мистраль выживет. Я искренне на это надеюсь. Но мы должныдействовать, исходя из худшего, — стоял на своем Джанни.

— Что тыимеешь в виду?

— Ты должнавести себя так, чтобы во второй раз не остаться на бобах.

— Неужели втебе совесть заговорила через столько лет? Что-то не верится, — удивиласьМария.

— Ты никогданикому не доверяешь? — попрекнул ее Джанни.

— Всякий раз,стоило мне кому-то довериться, я оказывалась в сточной канаве. Потому испрашиваю, с какой такой радости ты вдруг стал заботиться обо мне?

Джанни поднялся ипересел на диван рядом с ней.

— Скажем так:время сглаживает острые углы, с годами люди меняются. Мы не должны забывать,что законной наследницей Мистраля в случае его смерти будет Шанталь Онфлер.Если ему суждено умереть, — повторил он невозмутимо, — все, что утебя есть, перейдет к его жене. Ты имеешь хоть какое-то представление осостоянии Мистраля?

— Я знаю, чтоон богат, но, если он умрет, для меня все потеряет смысл. И его богатство тоже.

Годовой оборотпредприятий Мистраля превышал тридцать миллионов долларов. Фирма «Промо-Ми» вМонте-Карло занималась недвижимостью, продажей автомобилей и рекламнойдеятельностью. Ее представительство, включавшее огромный конференц-зал,размещалось в солидном семиэтажном здании. В Париже находилась«Пабли-Ассошиэйтед», компания по связям с общественностью, представлявшаяинтересы Мистраля и других известных спортсменов. Фирма активной рекламы вМилане обслуживала интересы спонсоров на европейском рынке.

Мария была в курсевсех дел, но без Мистраля все его огромное состояние ничего для нее не значило.

— Ты должнапроявить инициативу. Прижми ее к стенке, не давай ей развернуться, —посоветовал Джанни. — Тебе надо растить двоих детей. Мистраль сколотил дляних огромное состояние, нельзя допустить, чтобы оно уплыло в чужие руки.

Мария смотрела нанего с подозрением.

— Скажичестно, ты не пытаешься использовать меня, чтобы насолить графине?

Джанни Штраусвспыхнул до корней волос.

— С какойстати?

— Только неизображай святую простоту, у тебя это плохо получается, — резко произнеслаМария. — Я знаю, у тебя свои счеты с француженкой, и тебе не терпитсястолкнуть ее со скалы. Но ты бы хотел сделать это моими руками.

Джанни вскочил какужаленный.

— Тыбредишь! — закричал он визгливым тонким голосом.

— Мир тесен,Джанни. В конечном счете все знают всё обо всех.

— Я толькохотел тебе помочь, — уже без надежды убедить Марию повторил Джанни.

— Будемсчитать, что я оценила искренность твоих намерений, — с усмешкойотозвалась Мария.

— Еслипередумаешь, помни: я в полном твоем распоряжении, — не желая сдаваться,Джанни вынул из кармана и положил на стол свою визитную карточку.

— В этом нетнеобходимости. Мистраль выживет.

* * *

Она надела поверхтуфель голубые пластиковые бахилы, облачилась в халат того же цвета и убралаволосы под шапочку. Хирургическая маска закрывала ей рот. Только в такомодеянии ее впустили в палату интенсивной терапии, куда был переведен Мистраль,наконец-то вновь обретший способность дышать самостоятельно, без помощиискусственных легких.

— Вы можетеостаться всего на несколько минут, — сказала медсестра, указав ей на стул,поставленный в изножье кровати. Мария села и замерла, едва дыша, пристальноизучая погруженное в глубокий сон, страдальчески осунувшееся лицо, черные кругипод глазами и обескровленные губы.

— Веди себякак подобает мужчине, — сказала она тихо, словно он мог услышать, —не бросай нас. Дети только и говорят что о тебе, они ждут тебя. Твоя мать тожес нами. Ты всем нам нужен. Хотела бы я рассказать что-нибудь смешное, чтобы тыулыбнулся, но никак не выходит. — Ее глаза наполнились слезами.

Перед свиданием уМарии состоялся разговор с врачом, и он попытался ее успокоить, как только мог,сказав, что коматозное состояние может продолжаться неделями, хотя мозговаядеятельность Мистраля не нарушена.

— Знаешь, чегомне больше всего сейчас хочется? — продолжала Мария. — Лечь в этукровать и разделить с тобой твои страдания. Но все, что я могу, — этосидеть здесь и смотреть на тебя. А скоро меня прогонят, и мне придется уйти.

Она встала итихонько провела кончиками пальцев по руке Мистраля, потом снова села и, глядяна это неподвижное лицо, стала вспоминать их первую встречу.

Мариитолько-только исполнилось восемнадцать, ею владела почти невероятная мечтапройти обучение и стать дамским мастером в парикмахерской Ванды в Чезенатико,самой популярной во всей Романье.