– Это отпечаток чьей-то ладони! – проговорила Тоня, невольно понизив голос.

– Ладонь была побольше твоей! – отозвался Шурик.

– А чем это она была испачкана? Сажей?

– Нет, не сажей! – Шурик потер край пятна. – Сажа давно отошла бы.

– Тогда чем же? – Тоня испуганно смотрела на отпечаток руки. В ее голове крутилось страшное слово, но она не могла его произнести. Просто не могла.

– Это кровь! – спокойно проговорил Иваныч, подойдя сзади.

– Кровь? – в один голос выпалили Тоня и Шурик. – С чего ты взял?

– Видел, – ответил тот. – А вон и тот, чья это кровь…

Он обошел печку и показал в угол.

Там на полу лежал скорченный скелет. Костлявая рука лежала на груди, как будто мертвец от чего-то пытался заслониться. Пальцы скелета были сложены щепотью.

– Он крестился перед смертью! – едва слышно выдохнула Тоня.

– Ну и что? – отозвался Иваныч. – Пошли отсюда, все равно здесь нет ничего интересного!

– Да, ничего… – подтвердила Тоня, пнув валявшуюся возле двери дубинку, заостренную с одного конца.

Ей хотелось скорее выйти на воздух, покинуть это жилище, пропахшее гнилью, запустением и чем-то еще. Теперь она поняла, чем – смертью.

– Тебе ничего не показалось странным? – проговорил Шурик, когда они вышли из избы.

– Странным? – Тоня усмехнулась. – Да тут все странно… это еще мягко сказано!

– А все-таки…

– Ну, говори уж!

– Здесь не было икон. Ни одной иконы. Прежде ведь в любой деревенской избе непременно висели иконы.

– Ну, жители забрали их, когда покидали деревню!

– А ты уверена, что они ее покинули? Ты видела этот труп… то есть скелет…

– Ну, мало ли – кто-то один не захотел уйти и потом умер в собственном доме…

– Ага, и оставил на печке кровавый отпечаток!

Иваныч тем временем уже зашел в следующую избу.

Тут они тоже не нашли ничего интересного – только засохшая связка чеснока висела над дверью.

– Странное место для приправы! – проговорила Тоня. – Обычно такие вещи хранятся возле печи.

– Это не приправа, – возразил Шурик. – Чеснок вешали для защиты от вампиров.

– Вампиров? – насмешливо переспросил Иваныч. – Ты, дорогой, перепутал. Вера в вампиров, вурдалаков распространена в Румынии и Венгрии, а мы находимся на Карельском перешейке! Ну, идем в часовню, там-то мы наверняка найдем что-нибудь интересное…

Он распахнул дверь часовни и замолчал, не переступая порога.

– Что там? – спросил Шурик, заглядывая через его плечо.

Иваныч не отвечал.

Прямо перед ними, свисая с потолочной балки, раскачивался в петле скелет. Еще два скелета лежали на полу, сцепившись, словно и после смерти они продолжали непримиримую борьбу.

Иваныч преодолел испуг, шагнул вперед и наклонился над сцепившимися мертвецами. В груди одного из них торчал короткий заостренный кол, острый конец которого был обуглен.

– А вот и иконы! – проговорил Шурик, показав в угол часовни. – Только проку от них будет немного!

Действительно, в углу валялась груда обгорелых досок. Кое-где можно было еще различить темные лики святых, изломанные фигуры грешников. На самой верхней иконе была хорошо видна страшная морда одного из чертей, вилами сталкивающих грешников в котлы с кипящей смолой.

– Неужели не осталось ни одной целой? – Иваныч склонился над обгорелыми иконами, пошуровал концом палки. – Нет, с этими ничего нельзя сделать!

– Вон там, кажется, одна уцелела! – Шурик показал куда-то наверх, под купол часовни.

Иваныч проследил за его взглядом.

Наверху, рядом с потолочной балкой, и правда висела икона.

Только икона эта была какая-то странная: святой, на ней изображенный, смотрел на путников грозно и сурово, будто в чем-то их обвинял или чем-то грозил.

– И правда, хорошо сохранилась! – обрадовался Иваныч. – Ну-ка, помоги…

Он подтащил к стене какой-то чурбан, залез на него, потянулся к иконе, но не достал до нее.

Слез, огляделся, нашел еще несколько досок и соорудил из них помост. Теперь ему хватило роста, он схватился за икону обеими руками и рванул на себя. Икона осталась на месте, а сам Иваныч потерял равновесие и свалился со своего пьедестала.

Он вскрикнул, Тоня поспешила на помощь.

Иваныч сидел на полу, прижимая к себе левую руку.

– Что с тобой?

– Кажется, сломал… – проговорил он сквозь сжатые зубы.

– Ох, как чувствовала – не надо было сюда идти!

Тоня нашла две подходящих доски и соорудила из них лубок.

– Ну, нужно хоть эту икону достать! – повторял Иваныч. – Шурик, слазай за ней!

– Нет! – отрезала Тоня. – Не хватало, чтобы теперь Шурик что-нибудь сломал! Это еще хорошо, что ты сломал руку, а не ногу – иначе как бы мы тебя отсюда вытаскивали через болото? Все, приключения заканчиваются, надо, пока не стемнело, переходить болото, пробираться на станцию и ехать в город. Тебе нужно к врачу…

Они вышли из часовни.

За ней была ложбинка, на которую они сперва не обратили внимания. Теперь, приглядевшись, Тоня поняла, что это деревенское кладбище. Тут и там стояли покосившиеся кресты, виднелись невысокие могильные холмики. Но ее внимание привлекли несколько глубоких ям среди старых могил. Видимо, это тоже были могилы, только не засыпанные землей или скорее разрытые.

Тоня не удержалась, подошла к краю кладбища, словно какая-то сила тянула ее туда, заглянула в одну разрытую могилу, в другую…

На дне каждой могилы в открытом гробу лежал человеческий скелет с вбитым между ребер осиновым колом.

А в одной могиле…

Тоня остановилась перед ней в ужасе.

Здесь скелет лежал не в гробу, а на краю ямы, лицом вниз, вцепившись костлявыми пальцами в глинистую почву, словно мертвец пытался выбраться из могилы, и уже на самом ее краю его все же настигли и забили в спину осиновый кол.

Что же произошло тут, в этой затерянной среди болот деревеньке, много десятилетий назад? Какой ужас поселился здесь и прогнал последних уцелевших жителей – если только кто-то из них уцелел?..

– Пойдемте скорее отсюда! – Тоня повернулась к своим спутникам. – Я не хочу остаться тут, когда стемнеет!

На этот раз даже Иваныч не стал возражать.

Они подобрали свои слеги и пустились в обратный путь через болото. Всю дорогу они молчали, безуспешно пытаясь забыть то, что увидели в опустевшей деревне.

Наконец впереди показалась опушка леса, и скоро они дошли до края болота.