на прибывающие туда полки Смоленской области. Меня, прежде всего, интересовала их амуниция, ведь всем им предстоял длительный двухмесячный зимний поход.

Спустя двое суток вернулся назад в Свирский дворец. Уже вечерело, когда я вступил на женскую половину терема. В плане убранства, за время моего долгого отсутствия комнаты княжны сильно преобразились в лучшую сторону. Исчез суровый мужской аскетизм, былой интерьерный минимализм оказался завешанным многочисленными коврами, заставлен открытыми резными ларями, а полки ломились от дорогой домашней утвари.

Мое появление спугнуло не только развалившихся по укромным местечкам кошек, но и мамок-приживалок – сквозанули так, что только юбки зашуршали. Княжна сидела на постели и с грустным видом расчесывала свои волосы гребнем, усыпанным драгоценными камнями.

Княгиня вскочила, от охватившего ее напряжения чуть не завибрировала, как натянутая гитарная струна. Что-то на меня люди неадекватно реагируют, подумалось мне, глядя на супругу.

– Ты меня, княже, зачем в жены взял? – сверкая глазами, спросила пунцовеющая от охватившего ее гнева княжна. – На потеху людям?

Не выдержав мой недоуменный взгляд, закрыв лицо руками, она зарыдала.

– Женился я на тебе, потому как красивее тебя княгинь мне еще не доводилось видеть. А я их, поверь мне на слово, многих перевидал. У своих родственничков Ростиславичей…

– Если я тебе люба, – всхлипывая и растирая по лицу слезы, перебила меня Параскева, – то почему ты от меня после столь долгой отлучки сбег? И было бы куда… смешно сказать, к смердам, в хазармы!

Так, все понятно! Как говорится, в данном конкретном случае языком делу не поможешь, надо другими частями тела действовать!

Стоило мне в кои-то веки задержаться в столице, как тут же принялись досаждать многочисленные думные и служилые бояре. Мало того, в терем они взяли моду заявляться не одни, а вместе со всем своим семейством. Жены и дочери бояр составляли свиту княгине, окружая вниманием, выполняя ее малейшее желание. Гнать их язык не поворачивался, не хотелось вновь услышать упреки от моей благоверной об умалении княжеской чести, о том, что я неправильный князь, и тому подобной чепухи и предубеждений.

Эх! Поспешил я жениться! Знал бы, что у меня начнут бояре со своими женами тусоваться, никогда бы подобной дурости не совершил! Дело в том, что Изяслав Мстиславич жил вдовцом, поэтому-то бояре к нему и являлись (прям как о призраках говорю) лишь исключительно с сыновьями, жен и дочерей к вдовому князю было не принято водить. Нет, ну если бы князь, конечно, изъявил бы желание жениться на боярской дочери, то на смотрины бояре бы ходили со своими дочерями хоть до морковкина заговенья, пока князя не оженили бы.

Поэтому, отдохнув пару дней, неимоверно устав от высокосветской болтовни со своими боярскими подданными, я опять взялся за старое, пока до начала похода еще оставалось время – начал мотаться по заводам. Бояре, не из числа заводских пайщиков, наконец, от меня приотстали, бояре-пайщики, понятное дело, активизировались, но самое обидное, что жены и дочери бояр даже и не думали покидать мой терем, постоянно зависая с княжной. Дальше – больше, своровали мою же идею, составив между собой график посещения княгини, дабы непролазными толпами в покоях не набиваться. Теперь я был вынужден появляться в тереме, только чтобы переночевать. Стоило днем заехать, то тут же, как черти из табакерки, выскакивали бояре, видать боярыни, ошивающиеся при княгине, стучали мужьям. Нет, так дело не пойдет, надо срочно отбывать в поход, иначе, чувствую, полетят скоро чьи-то бородатые головы!

Глава 4

Отодвинув бумаги и осушив кувшинчик кваса, я встал и прошелся по своему кабинету. За окном слышался размеренный хруст снега – по гульбищу прохаживались охранники. Из соседних покоев княгини доносились приглушенные женские голоса мамок-служанок, прерываемые повелительными окриками Брячиславны. После того как стало достоверно известно о беременности княгини, шкала ее стервозности стала уверенно ползти вверх. Поэтому Параскеву старался никто понапрасну не тревожить и не нервировать. О том, что я тоже отбываю вместе с войсками в поход на всю зиму, она пока не знала, сообщу ей об этом в последний день. А так, в остальном же женщины в тереме в свободное время занимались привычными для себя делами – в основном рукодельем, ну и, естественно, активно и шумно общались, куда уж без этого.

Важнейшее соображение, почему я лично решил возглавить «геологическую экспедицию», было связано с тем, что я неплохо представлял координаты залегания потребных мне полезных ископаемых. Мое присутствие позволит существенно сэкономить время и не распылять и так скромные трудовые ресурсы попусту для поиска на местности, тем более в тяжелейших зимних условиях.

Срочных дел в преддверии экспедиции хватало. Поскольку мерзнуть в пути не входило в мои планы, пришлось срочно на заводе наклепать не только переносные тигли для передвижной лаборатории, но и больше десятка печек-«буржуек». Одну печь встроили в мою карету на двух полозьях. Остальные «буржуйки» раздал другим командирам и служащим Геологоразведочной службы, будут их у себя в палатках на ночлег ставить. Что-то в последнее время привык я жить в теремном комфорте, от романтики походно-полевой жизни совсем отвык. Но и испытывать ее в полной мере в экстремально холодных условиях тоже желания не было.

Пехотные подразделения с таким «буржуйским» комфортом, конечно, ночевать не смогут. На одно отделение выделялась одна войлочная палатка. К каждой роте были приданы обозные лошади, которые и перемещали на санях палатки всей роты и запас продовольствия, оперативно пополняемый в уездных городах княжества. В такой же стандартной армейской палатке размещается старшее ротное командование – три взводных вместе с ротным. От комбата и выше – индивидуальные палатки.

Моя карета была снабжена застекленными щелями-окнами – для кругового обзора, внутри – мягкое кресло. Вот беда! Всю дорогу придется спать полулежа в кресле. В кои-то веки высплюсь! Вначале хотел захватить с собой наличность для создания товариществ с провинциальными боярами, для премирования отличившихся геологоразведчиков и всяких прочих хозяйственно-финансовых дел, но тут я сам себя мысленно ударил по лбу, вспомнив, что банковские отделения теперь размещены во всех уездных городах.

А вообще, в таких комфортных условиях путешествовалось просто замечательно! За мутноватым каретным окном погода чуть ли не ежедневно менялась. Случались то морозы, то, завывая, разыгрывается метель, засыпавшая все вокруг снегом, а мне в моем каретном возке все было нипочем! На улице от холода трещат могучие вековые деревья, а у меня в печурке весело потрескивают дровишки, распространяя тепло и создавая уют. И, лениво позевывая, я рассматривал давно набившие оскомину зимние пейзажи проносящихся мимо берегов Днепра и порядком надоевшие виды заснеженного леса. Чтобы совсем уж не заскучать в одиночестве, к себе на разговоры я приглашал отправившихся в поход гражданских и