Критика может стать двигателем творчества, стимулятором профессионального роста, а может так больно ударить по рукам, что человек теряет в себе веру и сомневается, что он способен сделать что-то стоящее, и вместе с этим лишается цели в жизни. И чтобы пережить это надо терпение и силы.

Брануэлл, с детства обласканный родными и привыкший к восторженному отношению, чувствовал себя уничтоженным. Настроение было жуткое. Он вспомнил о единственном средстве, которое знал тогда, оно делало его веселее. Брануэлл отправился в кабак.

* * *

Шарлотта изредка навещала подруг, к которым приходили и другие гости. В обществе милых для неё Эллен и Мэри, а также их родных она не чувствовала себя скованной и робкой и могла общаться легко и непринуждённо. Молодой священник, который часто приходил к отцу её подруги обратил внимание на изящную, умную девушку, более того его неудержимо влекло к ней. В первых числах марта 1839 года он предложил ей выйти за него замуж. Но Шарлотта была совершенно не готова к созданию собственной семьи. Она смотрела на него и думала, что, быть может, это первое и последнее предложение руки и сердца, но у неё совсем нет стремления к супружеской жизни. Ей не хотелось огорчать этого любезного, милого человека, с которым так приятно общаться, но разве этого достаточно, чтобы стать его женой. Да и разве он знает, понимает её полностью. Шарлотта не могла представить себя в роли жены, серьёзной дамы, которая чинно семенит рядом с важным мужем, и опасалась, что её ребячливость, которая часто берёт верх, не смотря на то, что ей шёл уже двадцать третий год, не понравиться ему, верно, не станет он терпеть насмешки над собой, от которых ей не удержаться. Но самое главное то, что она не ощущала в себе того чувства, которое заставляет всё забыть, пренебречь даже опасностью для своей жизни, и идти за человеком куда угодно. У неё не было к нему любви.

Энн и Шарлотта поправились, они чувствовали себя окрепшими и отдохнувшими и стали задумываться о поисках работы. В тесном сестринском кругу было решено, что кто-то из них троих останется дома, помогать старшим. Для этой роли выбрали Эмили, так как она хуже всех перенесла жизнь вне родного дома, к тому она отлично справлялась со стряпнёй, которую Шарлотта терпеть не могла.

В начале апреля уехала Энн, она рвалась начать самостоятельную жизнь без опеки сестёр и даже не позволила сопровождать себя. Старшие за неё волновались, но уступили. Шарлотта не могла возвратиться в пансион мисс Вулер из-за плохого тамошнего климата. И поэтому она была согласна пойти даже горничной. Недавно она обнаружила в себе, как она высказалась «талант к уборке». Ведь удовольствие в этом деле находят далеко не все. Шарлотта же с усердием убирала в комнатах, аккуратно заправляла постели, тщательно чистила печи. Ей очень нравилось, когда после её усилий становится так чисто и прибрано, что любо смотреть, да и сам процесс ей был совершенно не в тягость. Но через несколько дней Шарлотте предложили место гувернантки в семействе богатого йоркширского промышленника Синджвика Стонегэйппа, жившего в Родоне, в окрестностях Лидса, куда она и уехала.

Великолепный четырёхэтажный особняк располагался почти в центре ухоженного прекрасного парка. Манили на прогулку дорожки, посыпанные песком, и радовали глаз лужайки с сочной травой. Особенно чудесной усадьба выглядела в ясный солнечный день, свежая зелень листвы на фоне небесной синевы была так превосходна. Но Шарлотте наслаждаться окружающей её красотой некогда. Ей поручили не только присматривать за четырёхлетним сорванцом, но и выполнять поручения хозяйки, подрубать бесчисленные ярды носовых платков, шить ночные чепцы, а также одежду для кукол. Кроме опекаемого мальчика почти всегда с ней были его восьмилетний брат и две сестры. Первое время Шарлотта пыталась исправить избалованных детей и считала нужным ставить хозяйку в известность о недостойном поведении её отпрысков. Но попытки эти оказались безрезультатны, более того они не прибавили уважения к гувернантке у матери, которая всячески оправдывала своих детей и раздражалась на их воспитательницу. Шарлотта не перечила, и, в конце концов, отказалась наставить шалунов на путь истинный, она лишь за ними терпеливо наблюдала.

Раньше Шарлотте очень хотелось видеть светское общество, как и многих людей, не входящих в этот круг избранных, её прельщал лоск привилегированного класса. В доме у хозяев она увидела представителей высшего света, здесь бывали гости, сменяющие друг друга длинной чередой. Их наряды восхищали, манеры завораживали. Но в их надутых лицах она не заметила ни чуткости, ни деликатности. Присматривая за детьми, которых показывали гостям, она вынужденно присутствовала при разговорах этих важных персон, которые подавляли её своей надменностью и высокомерием. Она робела и терялась среди самодовольных дам и господ. Эта часть работы была для неё скучной и нудной, ей находиться среди них стало неинтересно. Шарлотта старалась не показывать, как ей здесь неловко и пыталась быть жизнерадостной. Но на бесконечное притворство не было сил и среди этого блестящего общества девушку одолевало уныние. Хозяйка же нисколько не сочувствовала гувернантке, напротив эта тихоня раздражала её. «И с детьми не может справиться и гостей боится! Её стеснительность меня просто бесит, какая то овечка безропотная, фи!» — презрительно думала она.

Шарлотта замечала пренебрежительное отношение и говорила себе: «Я, ведь не оставляла места, чтобы не расположить кого-нибудь к себе дружески. Бедственная ситуация — хорошая школа. Бедный вынужден трудиться. Я должна терпеть, сдерживать свои чувства, выдержать испытание, тем более оно не вечно, а рано или поздно закончится. Как в басне про иву и дуб. Я согнулась, и буря пройдёт мимо меня. Жаль только, что хозяйка не знает и не желает узнать мой характер. Я так стараюсь ей понравиться и всё напрасно. И не могу сдержать горьких слёз, когда она меня отчитывает, и довольно резко, за мою меланхолию и застенчивость».

Единственная радость для Шарлотты в этом богатом доме, это письма от родных, и в частности от горячо любимой ею Эмили. Получив письмо, она прячет его, а потом, ближе к ночи, когда она уединиться в своей комнатке, то с упоением вчитывается в послание. Эта весточка из дома — глоток свежего воздуха для её скованного обязанностями духа.

Занятия с непослушными детьми были для Шарлотты мучительны. Однажды малыш бросил в неё камень и угодил в голову, точнее повыше правого виска в лоб. Шарлотта вскрикнула от боли, и маленький хулиган с