– Как они там собираются снимать отпечатки пальцев? –спросила Мейсона Салли Медисон.

– Покрывают поверхность порошками различного цвета взависимости от характера поверхности, пока на ней не обнаружится отпечаток, апотом с помощью липкой пасты делают с него оттиск.

– И получаются четкие отпечатки?

– Конечно.

– А как же они узнают, с какого места был взят тот или инойоттиск?

– Вы задаете слишком много вопросов, – ответил Мейсон.

– Я очень любопытна.

– Это зависит от эксперта, который производит работу.Некоторые ставят одинаковые номера на объекте и на отпечатке, другие нумеруютих и заносят все сведения в блокнот. Вместе с наброском места, где снималиотпечатки.

– А я думала, они снимают отпечатки фотокамерой.

– Иногда делают и так. Все зависит от того, кто работает.Лично я обязательно сфотографировал бы все отпечатки вместе с объектом, накотором они находятся, даже если бы миссис Фолкнер очень срочно понадобиласьванная.

Салли Медисон с любопытством взглянула на Мейсона:

– Зачем?

– Чтобы точно знать, откуда они взяты, особенно если ихмного.

– Это имеет большое значение?

– Конечно! И вы сможете в этом убедиться, если они найдутотпечатки ваших пальцев.

– Что вы имеете в виду?

– Отпечатки на дверной ручке – это одно, а отпечатки нарукоятке револьвера – совершенно другое.

В этот момент Пол Дрейк распахнул дверцу машины миссисФолкнер и высунул свои длинные ноги. Огонек его сигареты двигался в темноте,когда он возвращался к тому месту, где стояли Мейсон и Салли.

– Предчувствия тебя не обманули, Перри.

– Что тебе удалось обнаружить?

– Самое главное – мотор машины холодный как лед. Даже еслисделать скидку, что она приехала минут двадцать-тридцать назад, мотор не могостыть, на этой машине проехали не более четверти мили. А скорее всего дажеменьше.

– Она вывернула из-за поворота на довольно большой скорости,– заметила Салли Медисон.

Мейсон бросил на Дрейка предостерегающий взгляд. Дверь домаоткрылась, и в освещенном проеме показался силуэт сержанта Дорсета. Он что-тосказал полицейскому, стоявшему у входа. Тот подошел к краю портала и голосом,которым обычно судебный пристав вызывает свидетелей, прокричал:

– Салли Медисон!

Мейсон усмехнулся:

– Это вас, Салли.

– А что мне им говорить? – внезапно испугавшись, спросиладевушка.

– А вы разве собираетесь что-нибудь утаивать?

– Да нет, не думаю, что мне есть что скрывать.

– Если в этом возникнет необходимость, – посоветовал Мейсон,– лучше не говорите вовсе, но ни в коем случае не лгите. И потом, когда полициявас отпустит, позвоните по этому номеру. Это телефон Деллы Стрит. Вы поедете сней в какой-нибудь отель и запишетесь там под своим собственным именем. Тольконикому не сообщайте, где вы находитесь. Утром, где-то в половине девятого,Делла позвонит вам. Завтракайте, не выходя из номера, и не разговаривайте ни скем до тех пор, пока я не приеду в отель.

С этими словами он дал девушке клочок бумаги, на котором былнаписан номер телефона Деллы Стрит.

– К чему все это? – спросила девушка.

– Я не хочу, чтобы до вас добрались репортеры, – ответилМейсон. – А они, наверное, попытаются взять у вас интервью. Я же попытаюсьсделать так, чтобы пять тысяч долларов Фолкнера остались у вас.

– О, мистер Мейсон!

– И никому ни слова! – снова предупредил Мейсон. – Никому несообщайте, куда вы собираетесь ехать. Даже Тому Гридли. Короче, исчезните длявсех, пока я не разберусь, что к чему.

– Вы думаете, что сможете…

– Да. Но все зависит от обстоятельств.

– От каких?

– От самых разных.

В этот момент сержант Дорсет что-то резко сказалполицейскому у двери, и тот еще раз прокричал тоном судебного пристава:

– Салли Медисон! Быстро сюда! Сержант Дорсет хочет говоритьс вами!

Та быстро направилась в сторону портала. В темноте раздавалсялишь стук ее каблуков.

Дрейк обратился к Мейсону:

– Почему ты предположил, что машина Фолкнера выжидала где-тоза углом, Перри?

– Не обязательно за углом, Пол. Но мне показалось, чтомашина подъехала с неразогревшимся мотором. Не исключено, конечно, что онадействительно стояла за углом, ожидая благоприятного момента для появления.

– Ты понимаешь, что это значит. Если, конечно, делодействительно обстояло так?

– Еще не думал об этом, – осторожно сказал Мейсон. – И несобираюсь думать, пока не узнаю все наверняка. Как бы там ни было, этот фактинтересно проверить на будущее.

– Сержант тоже, наверное, додумается до этого? – высказалпредположение Дрейк.

– Сомневаюсь. Он слишком погружен в рутину, чтобы его мыслимогли течь по новому руслу. Он толковый парень, этот Дорсет, и работаетдобросовестно, но грубоват. В отличие от лейтенанта Трэгга – скользкого, какуж, и гладкого, как шелк. Вот его мозг всегда может заработать в иномнаправлении.

Снова открылась дверь дома. На этот раз сержант не сталпользоваться услугами полицейского, а крикнул сам:

– Эй, вы, оба! Прошу сюда! Мне нужно потолковать с вами.

Мейсон тихо сказал Дрейку:

– Если они начнут приставать к тебе, демонстративно уходи,садись в машину и погляди, что там за углом. Осмотри улицу, порасспрашиваймальчишек-газетчиков, знакомых, если найдешь, поставь им выпить – в общем,попытайся узнать все, что можно.

– Это трудно сделать так, чтобы не заметили газетчики, –ответил Дрейк.

– Поспешите, джентльмены, поспешите! – крикнул сержантДорсет. – Мне нужно поговорить с вами, хотя история довольно тривиальная –всего-навсего убийство.

– А не самоубийство? – спросил Мейсон, поднимаясь поступенькам портала.

– А что в таком случае он сделал с револьвером? – вопросомна вопрос ответил Дорсет.

– Я даже не знаю, от чего он умер.

– Не похоже. А что здесь делает Дрейк?

– Да так, присматривается, что к чему.

– Почему вы решили сюда наведаться? – неожиданно спросилсержант Дрейка.

– Я попросил Салли Медисон позвонить одновременно в полициюи Дрейку, – ответил за Дрейка Мейсон.

– Что? – резко спросил Дрейк. – Кто звонил в полицию?