— Он не один!

В следующий миг на дорогу выпрыгнули ещё двое, но этих сталкер уже встретил очередями. Мышка экономно и точно била по тварям из винтовки. Через минуту схватка была окончена. Три снорка лежали в неестественных для человеческих трупов, но привычных для себя позах — уткнувшись в бетон головами в противогазах и выставив словно напоказ оголённые позвоночники в кровавых развороченных спинах. У сталкера есть много способов умереть в Зоне. Стать снорком — один из самых отвратительных.

В кустах неуклюже ворочался зомби. Тоже бывший коллега, ёшкин кот.

Кайману вдруг стало тошно жить. Такое с ним бывало. Всё вокруг показалось бессмысленным, и собственная жизнь предстала кучкой дерьма. Что он здесь делает? Зачем он здесь? Нет, хуже. Зачем он вообще? Кто он, что он? Сталкер, барыга и убийца, переходное звено от человека к зомби? Кайман застонал и прижал руки к вискам, его затрясло, мир полинял и вывернулся наизнанку. Когда через несколько долгих секунд сталкер пришёл в себя, он был мокрый как мышь и кто-то настойчиво совал ему в руку флягу с водой. «Мокрый как мышь…» Мышка?

Кайман глотнул. А, плешь её побери! Во фляге была не вода, а водка!

Он подавил кашель. В голове быстро светлело. По пищеводу разлилось обжигающее тепло. Девчонка молча приняла обратно флягу. Она вела себя правильно, это он облажался.

На кой чёрт он решил, что нужно возвращаться? Да, у Мышки навязчивая идея найти брата, который, скорее всего, давно погиб. Но у неё хотя бы есть идея! Есть смысл и цель. Да, она ненормальная. А кто здесь нормальный? Ты, что ли, крокодил недорезанный? Со своими дикими приступами в Зоне и отчётливым пониманием того, что без Зоны жить не сможешь? Вы оба одержимые Зоной, каждый по-своему, и не тебе судить девчонку. Обратного пути нет, в Зоне никогда нет обратного пути — хоть в прямом смысле, хоть в переносном. И не зря ты в разгар схватки подумал о Мышке как о напарнице, старый бродяга. Она годится в сталкеры. Зона её позвала, и вот она здесь, а остальное — детали.

Значит, что? Значит, идём дальше. Только извинений пускай девчонка не ждёт. Рептилии не извиняются.

— Так что за информация у тебя была? — буркнул Кайман.

— Ну как, — вздохнула Мышка. — Про зомби. Я его всё время видела, пока ты мне нотацию читал. Думала, успею с тобой договориться. Он медленно шёл. Но всё-таки оказался рядом быстрей, чем я думала.

Сталкер покрутил головой. Вот это выдержка у малявки! Видела зомби, впервые в жизни, но молчала и гнула свою линию.

— Ладно, — сухо сказал он. — Пойдём. Но больше так не делай.

Он развернулся и зашагал по дороге.

— Ты тоже, — еле слышно пробормотала Мышка ему в спину. Кайман остановился и подождал её.

— Я тоже, — согласился он.

Сделал шаг влево и без особой надобности потратил ещё три пули, чтобы вернуть в кусты зомби, который наконец выбрался на жёлтый трещиноватый бетон.

Следующие несколько часов Кайман и Мышка молча шагали по дороге. Один раз на них вылился короткий ливень. После этого тучи раздвинулись, между ними показался клочок голубого неба, стало теплее. Над бетонкой курился лёгкий парок. По дороге шагалось легко, даже слишком легко. Ещё чуть-чуть, и можно было бы сунуть руки в карманы и насвистывать. Ни аномалий вокруг, ни тварей, ни людей. Зона пугнула Каймана и Мышку снорками — и затаилась.

Ну просто идиллия, ёшкин кот! Разве что в кустах не соловьи поют, а вороны каркают — но тоже птицы безвредные, на людей не бросаются. Во всяком случае, на живых и вооружённых.

Поэтому сталкер пристально посматривал вокруг, держал ствол наготове и становился всё мрачнее. Слишком хорошо — это в Зоне к чему? Правильно, не к добру. Во-первых, потому, что в Зоне всё не к добру. А во-вторых, чует сердце, Зона что-то задумала… паршивка! Любит она потешиться, поиграть с человеком, как кошка с мышонком.

— Эй, Мышонок! — окликнул девчонку Кайман. — Держи пистолет в руке и поглядывай на ПДА. Мы почти пришли.

Дорога окончилась внезапно. Её словно срезали ножом. А если ещё точнее, поперёк дороги словно прошёлся исполинский утюг, разглаживая все складки местности. Перпендикулярная бетонке неестественно ровная, гладкая и словно бы даже лакированная полоса имела метра четыре в ширину, а в длину уходила и влево, и вправо, сколько хватало глаз.

Мышка поёжилась:

— Будто гигантский слизняк прополз.

— А это мысль, — хмыкнул Кайман. — Может, и слизняк. На самом деле никто не знает, что это было.

— Я туда не хочу, — Мышка дёрнула подбородком в сторону блестящего следа.

— Правильно не хочешь, — одобрил сталкер. — Прилипнешь так, что с ботинками придётся распрощаться. А если замешкаешься — то и с ногами. Поэтому прямо мы не пойдём. А пойдём мы…

Он замолчал и мгновение колебался.

— По северному мосту пойдём, — решил сталкер и махнул левой рукой. — Давай, топай вдоль этой гадости, а я за тобой. Что бы ни случилось, на полосу — ни ногой.

— Ещё бы! — фыркнула Мышка.

Девушка двинулась вперёд, бросая брезгливые взгляды на гладкую полосу, покрытую прозрачной блестящей коркой. Корка действительно напоминала подсохшую слизь, которую оставляет за собой обыкновенный слизняк. Если присматриваться, можно было различить траву, кусты и даже небольшие деревца, расплющенные как листочки в гербарии и заламинированные слизью. Через десяток метров им встретилось такое же расплющенное и закатанное под плёнку нечто, изначально бывшее живым. Судя по размерам кровавой кляксы, небольшое — собака, наверное. Кайман заметил, как Мышка дёрнулась, втянула голову в плечи, отвернулась от слюдяной полосы и больше туда не смотрела. А ещё через полста метров они добрались до того, что сталкер назвал мостом.

Полоса рассекла надвое небольшой сосновый лесок. По эту сторону, где находились Кайман и Мышка, оказалось меньше десятка деревьев. Два из них были сломаны внизу и рухнули поперёк блестящей поверхности. Кроны их на той стороне упёрлись во взгорок, и получилось так, что стволы повисли в полуметре над прозрачным клеем. Сосны лежали почти вплотную, параллельно друг другу, так что мост получился довольно удобным. За несколько лет, насколько Кайман мог судить, стволы ничуть не просели.

Что ж, это не самый плохой вариант перебраться через полосу слизи, гораздой приклеить к себе и растворить всё что угодно, от стали до человека. Кайман буквально месяц назад видел здесь полутруп сталкера — надо полагать, из тех бедняг с выжженными мозгами, что до сих пор блуждают по Зоне, хотя Радара давно нет. Полутруп в том смысле, что нижнюю его часть слизь уже растворила, и на гладкой поверхности стояла верхняя половина мёртвого сталкера в броне, с воздетой к небу винтовкой, — именно стояла, вертикально, как памятник.

Собственно, поэтому они и не пошли к южному мосту, хотя тот удобнее. Бюст неизвестного сталкера Кайман наблюдал на пути туда. А времени прошло не так уж много, и голова могла ещё не раствориться. Зрелище должно быть не из приятных…